Жестокие святые - Мишель Хёрд
С Франко впереди нас мы выходим из кабинета и идем по коридору. Случайные выстрелы все еще раздаются в воздухе, а затем становится тихо.
Все мои люди собирают наших раненых и убитых, а затем мы возвращаемся к нашим машинам, зная, что нам нужно убираться отсюда. Мне будет стоить чертову уйму денег, чтобы заставить правоохранительные органы замолчать, но я заплачу все, что потребуется.
Алексей и Дмитрий садятся с нами во внедорожник. Когда Франко жмет на газ, и мы мчимся прочь от разрушенного королевства Тино, мы все смотрим друг на друга.
Эти люди. Они отправились на войну ради меня. Ради Елены.
Взгляд Алексея опускается на кровь, запятнавшую рубашку Елены.
— Дмитрий позаботится о ранах.
— Спасибо, – шепчет Елена, а затем прижимается к моей груди.
Я прижимаюсь губами к ее лбу, просто желая почувствовать ее тепло.
Зная, что моя жена в безопасности в моих объятиях, где ей самое место, я думаю о Еве. Как Ник Кабельо вписывается в это, и где он, черт возьми, находится?
Вспоминая изуродованное тело Валентино, я ничего не чувствую. Он заслужил ту смерть, которую получил. Ты херово живешь, ты херово умираешь. Просто так оно и есть.
Но он мертв. Данте мертв. Умбрия, она же Ева Лукас, мертва.
Мои глаза ласкают лицо Елены.
Amore mio, я победил твоих демонов.
_______________________________________________
ЕЛЕНА
После того, как Дмитрий закончил зашивать мои раны, я поднимаю взгляд на Люциана. Он не отходил от меня ни на секунду, крепко сжимая мою руку, когда сидел рядом со мной на диване.
Я опускаю глаза и шепчу:
— Мне жаль. Я была такой глупой.
Он качает головой.
— С тобой все в порядке. Это все, что имеет значение.
— Я подвергла твою жизнь опасности, – слова вырываются у меня с дрожью.
Если бы Люциан умер сегодня, это была бы моя вина. Я никогда себе этого не прощу.
— Расскажи мне, что случилось, – требует он, остаточный гнев искажает его черты.
— Моя мама позвонила и сказала, что ты у нее, – признаю я самую большую ошибку, которую когда-либо совершала. – Я не думала и просто хотела добраться до тебя.
Его лицо смягчается от любви, но потом он говорит:
— Никогда больше так не делай. Даже если я у них буду, ты не придешь. Они заставят меня смотреть, как ты умираешь, а потом убьют меня. Ты никак не сможешь спасти меня.
— Я должна была попытаться, – выдавливаю я из себя слова, все эмоции этого дня захлестывают меня.
Люциан сильно качает головой.
— Никогда больше, Елена.
Услышав свое имя из его уст, я знаю, что это не подлежит обсуждению.
— Кто же тогда спасет тебя?
Его рот снова изгибается.
— Я сам себя спасу. Независимо от обстоятельств, я всегда найду способ вернуться к тебе.
Поднимая правую руку, я кладу ладонь ему на подбородок.
— Обещаешь?
— Я клянусь в этом, amore mio, – говорит он, а затем прижимается нежным поцелуем к моим губам. Отстраняясь, он спрашивает. – Как ты себя чувствуешь?
Я немного шевелюсь, и, несмотря на острую боль в левом плече, я отвечаю:
— Я в порядке. – Я не чувствую пореза на руке, так что, по крайней мере, так и есть.
Люциан не показывал признаки боли, когда в него стреляли, так что я не буду. Я должна стать сильнее. Ради него. Ради нашей любви.
— Это была небольшая рана, – говорит Дмитрий. – Быстро заживет.
— Спасибо, – отвечаю я Дмитрию.
Затем лицо Люциана снова становится каменным.
— О чем говорила Ева? Какое отношение ко всему этому имел мой отец?
Мои глаза на мгновение закрываются от острой боли, которую причиняет осознание того, что моя мать была причиной горя Люциана.
Я начинаю рассказывать ему все, что знаю. О ее любви к его отцу и о том, как она почувствовала себя преданной, когда он предпочел мать Люциана моей. Как она страдала от рук моего отца и поклялась отомстить мафии.
Люциан переваривает информацию, кивая то тут, то там, а затем спрашивает:
— Она говорила что-нибудь о Нике Кабельо?
— Только то, что она убила его.
Люциан снова кивает.
— Что-нибудь о том, с кем еще она могла работать? – спрашивает он.
Я качаю головой.
— Только Зевс. Я не знаю, что с ним случилось.
— Тот парень-грек? – спрашивает Люциан. Когда я киваю, он говорит. – Он мертв.
— Все кончено? – спрашиваю я, надеясь, что мы сможем обрести хоть какой-то покой в нашей жизни.
Люциан одаривает меня нежной улыбкой, а затем наклоняется ко мне и запечатлевает поцелуй на моем лбу.
— Все кончено, amore mio.
Когда он отстраняется, наши глаза встречаются, и на мгновение мы просто смотрим, впитывая тот факт, что мы оба пережили нападение.
И все из-за силы Люциана.
— Тебе нужно отдохнуть, – говорит Люциан.
Я качаю головой.
— Я в порядке. – Со мной бывало и похуже, и, не желая больше никогда оказаться в таком положении, я спрашиваю. – Ты научишь меня драться и стрелять из пистолета?
Люциан кивает.
— Как только твое плечо заживет.
Я прислоняюсь к груди Люциана.
— Спасибо.
За то, что изменил мою жизнь. За то, что любишь меня. За то, что спас меня.
Поднимая голову, я прижимаюсь губами к его рту и вкладываю в поцелуй все, что чувствую. Меня не волнует, что Алексей, Дмитрий и охранники ходят вокруг нас. Мне просто нужно почувствовать губы моего мужа на своих.
В конце концов, Люциан отстраняется и спрашивает:
— Для чего это было?
— За то, что спас меня от той же участи, что пережила моя мать.
Ее смерть приносит мне только облегчение. Она наконец-то освободилась от демонов, которые преследовали ее. Это странно. Я не могу полностью ненавидеть ее, зная, через какой ад ей, должно быть, пришлось пройти.
Некоторых монстров можно создать, и она была одной из них.
Пальцы Люциана касаются моей щеки.
— Я бы спас тебя раньше, если бы знал, что ты существуешь.
Боже, этот мужчина.
Могу ли я любить его еще больше, чем уже люблю?
— Я бы побежала к тебе, – признаюсь я.
— Вместо того, чтобы убегать от меня, как от какого-то монстра? – он дразнит меня.
Я киваю.
— Хотя я была права, нужен монстр покрупнее, чтобы держать
