Скверная голубая кровь (ЛП) - К. М. Станич
— Вы, Американцы, и ваш Хэллоуин, — растягивает слова Виндзор, сидя в кресле в углу. Он единственный, кого нет в постели, и меня это устраивает. Мне и так трудно вспомнить, как дышать, когда Зак сидит так близко ко мне, его огромное тело практически поглощает моё.
— Ты хоть понимаешь, что даже когда я редко бываю рядом с тобой, ты начинаешь по крайней мере половину своих предложений со слов «Вы, Американцы», — язвительно замечаю я, делая пальцами маленькие кавычки. Я опускаю руки обратно на колени, прежде чем понимаю, что они всё ещё дрожат. Почти уверена, что я устала, но в то же время мне страшно ложиться спать. Как только я это сделаю, мне придётся вспомнить ту темноту, которая надвигается на меня, воду, душащую меня, жгучую боль в моих лёких…
— Над вами просто восхитительно весело подшучивать, — говорит он, пожимая плечами и снова надевая куртку. Я предполагаю, что он получил специальное разрешение добавить эти чёртовы эполеты. Они выглядят чертовски нелепо, но я полагаю, что если рок-звезда может получить специальное разрешение на татуировки и пирсинг, то принц мог бы получить разрешение на золотые наплечники в стиле восьмидесятых.
— Так уж получилось, что я считаю британцев смешными, — язвительно замечает Миранда в ответ, и Виндзор ухмыляется, поднимая свою чашку с чаем и затем делая большой, медленный глоток. — Ты что, серьёзно там, потягиваешь чай? — спрашивает она, швыряя в него подушкой. Просто уточню: Миранда узнала фразу «потягивая чай», наблюдая за дрэг-рейсом Рупола. Это означает, например, говорить правду каким-то окольным путём или слушать сплетни других людей.
Эндрю ухмыляется, наслаждаясь обменом репликами, но я вижу, как его глаза изучают Виндзора. Он по уши влюблён в принца. Чёрт возьми, Миранда тоже, а она лесбиянка. Почти уверена, что вся подготовительная академия Бёрберри влюблена в принца.
— Почему у тебя нет телохранителей? — спрашиваю я его, когда он встаёт и начинает убирать пустые чайные чашки. — Я чувствую, что, вероятно, есть много людей, которые хотели бы тебя убить: иностранные правительства, преступники, ищущие кого-то для выкупа, отцы девушек, с которыми ты спал.
Виндзор пожимает плечами и моет посуду, аккуратно складывая её в коробку, которую он использовал, чтобы принести её сюда. Довольно круто видеть принца-миллиардера, выполняющего домашние обязанности. Я смещаюсь и случайно оказываюсь прижатой к Заку. Точнее, прижатой к нему между ног. Моя спина прижата к нему спереди, и когда я снова шевелюсь, я слышу, как он резко выдыхает.
— Не люблю, когда за мной всё время следят. Чертовски раздражает. Я думаю, если в меня выстрелят, я, вероятно, это заслужил. — Он влажной ладонью убирает рыжие волосы со лба, и они остаются там, где и были: торчат торчком.
Руки Зака скользят вокруг меня, и я дрожу, накрывая его руки своими, когда он кладёт их мне на живот. Я прекрасно понимаю, что Джесси, Миранда и Эндрю пристально смотрят на нас, но я едва могу что-либо расслышать из-за стука своего сердца.
— Я должен был быть там и помочь, — шепчет он с болью в голосе. Я закрываю глаза, но понятия не имею, что сказать. Весь этот день был просто… проёбан. Я не часто ругаюсь, но в английском языке не так много других слов, которые могли бы описать то, через что я только что прошла. — Мне жаль, Марни.
Наступает короткая пауза, прежде чем Виндзор начинает ополаскивать чайник.
Мои друзья начинают подниматься с моей кровати, потягиваясь и зевая. Скоро я останусь здесь совсем одна, уставившись в стену и переосмысливая этот сценарий снова и снова. О Боже. Нет, спасибо. Я облизываю губы, отчаянно желая попросить кого-нибудь остаться со мной.
Очевидный выбор — Зак, но… Я снова прижимаюсь к нему, и мне так нравится то, как он ощущается, что это пугает. Если он останется здесь на ночь, то я…
Раздаётся стук в дверь, и мы все подпрыгиваем.
Мы с Мирандой обмениваемся взглядами, но Виндзор уже бросился открывать, широко распахивая дверь и давая нам ещё раз ощутить его эксцентричную личность. Я думаю, что это метафора реального мира: он не боится, не робеет и настолько бесстыден, что готов открыть дверь во всё, не задумываясь.
У меня отвисает челюсть, когда я вижу, кто ждёт снаружи.
Парни-Идолы у меня на пороге.
Тристан Вандербильт. Зейд Кайзер. Крид Кэбот.
Они втроём стоят там, одетые в одинаковую, но так-по-разному-носимую униформу. У Тристана она начищена до блеска, с остро-выглаженными стрелками; у Зейда мятая, растрёпанная и расстёгнутая от шеи до пупка; у Крида чистая и свежая, но слегка взъерошенная, как будто он только что проснулся ото сна.
У меня пересыхает в горле, когда Тристан скрещивает руки на груди.
— Что случилось сегодня? Мы не можем получить прямого ответа от девочек. Я хочу услышать это из первых уст.
— Сегодня твоя невеста и её подружки чуть не убили эти первые уста, — огрызаюсь я, начиная дрожать. Что-то в том, чтобы видеть их всех троих вместе вот так… Я чувствую одновременно ярость и меланхолию. Ярость, потому что я чувствую, что никакой мести никогда не будет достаточно. Я хочу большего. Я хочу сносить их и ломать до тех пор, пока они не приползут ко мне на четвереньках, умоляя об освобождении. И всё же… Я по ним скучаю. Ужасно.
Жизнь запутанна, и это отстой.
Тристан делает шаг вперёд, но Виндзор выставляет ногу, преграждая ему путь. Это ещё одна вещь, которую я заметила: Виндзор Йорк — единственный парень в этой школе, который носит ботинки вместо мокасин с униформой.
— Вы не можете войти без разрешения леди, — говорит Виндзор, и в его голосе слышится угроза. — Это её пространство, а не твоё.
Король школы ощетинивается и ухмыляется, но с ним происходит что-то ещё, чего я не могу понять. Он практически дрожит.
— Мы хотим поговорить с Марни наедине. — Тристан смотрит на Виндзора сверху вниз, но вместо того, чтобы согнуться, как это делает большинство людей, принц просто улыбается.
— Это зависит от неё. Попроси вежливо, и, может быть, она скажет да.
— Эй, братан, ты, типа, кто такой, чёрт возьми? — огрызается Зейд, отталкивая Тристана с дороги и останавливаясь в дверях. Он бросает на меня взгляд, и, честно говоря, выглядит дерьмово. На самом деле он выглядит так, словно его сейчас стошнит на дорогие ковры, которые Кэтлин Кэбот купила для пола в моей комнате
