Только когда мы вдвоем (ЛП) - Лиезе Хлоя

— Уилла Роуз Саттер, с каждым своим вздохом я буду делать всё в доступных человеку силах, чтобы никогда не причинить тебе боль.

По моей щеке скатывается слеза, и Райдер вытирает её большим пальцем.

— Тем не менее, я буду лажать. Знаю, я практически идеален, чёрт возьми, но я всё равно человек.

Я хватаю его за рубашку, затем вполсилы толкаю. Улыбка согревает его лицо и заставляет глаза блестеть.

— Я хочу... — я прикусываю свою губу зубами и смотрю на него. Его улыбка тёплая, глаза терпеливые. Его ладонь крепко обхватывает моё плечо, пока он меня обнимает.

— Тебе ничего не нужно говорить, Солнце, пока эти слова не будут реальными и крепкими, — Райдер целует меня в висок и медленно выдыхает. — Я никуда не денусь. Как минимум в следующие несколько дней. Кому-то же надо отгонять гризли.

Я сглатываю, когда он делает шаг назад и подхватывает нашу флягу.

— Ты... погоди, Бергман, ты серьёзно?!

Смех Райдера эхом отражается от деревьев, когда он начинает шагать вниз по тропе.

— Если я отвечу, в чём тогда всё веселье?

Я бегу прямо на него и как мартышка запрыгиваю ему на спину. Он даже не сбивается с шага.

— Последний известный калифорнийский медведь гризли, Ursus arctos californicus, ныне вымерший подвид медведя гризли, был убит примерно столетие назад, — мягко говорит Райдер, подхватывая меня повыше.

— Ну, это радует. Ты прям маленькая энциклопедия калифорнийской природы.

Райдер сжимает мои ноги, и его ладони практически полностью обхватывают мои бедра. Может, не такая уж и маленькая энциклопедия.

Опустив голову на его шею, я вспоминаю наш поход к водопадам. Чистый и резкий запах его пота. Движение мышц на его спине. И снова я чувствую всё это. Я вдыхаю горный воздух и аромат тёплого тела Райдера. Я прижимаю губы к его коже — совсем так, как боялась сделать в прошлый раз. Его хватка на моих ногах сжимается крепче, и когда он смотрит на тропу впереди, на его лице играет тёплая улыбка.

Листья деревьев шепчут на ветерке. Солнце опускается ниже по небу. Райдер несёт меня всю дорогу обратно вниз.

***

Добавьте приготовление пищи к хмурым гримасам, открыванию сумки с ноутбуком, закатыванию рукавов и другим обыденным делам, которые Райдер Бергман волшебным образом делает порнографическими. Каждый раз, когда я ела у него дома, еда была уже практически готова к моему приходу, и это выдаёт бескрайнюю мудрость данного мужчины. Я могу примерно пять голодных минут выносить запах пищи, после чего мне нужно поесть. А то превращусь в злого голодного тролля.

Но сегодня этому засранцу хватило наглости организовать поднос с изысканными закусками, налить мне большой бокал красного вина и не только закатать рукава передо мной, но и приготовить нашу еду с нуля.

— Наслаждаешься шоу? — его глаза не отрываются от его рук, пока он мелко нарезает лук, но хитрую улыбку на его лице ни с чем не спутаешь.

Я кидаю в его голову кешью. Райдер делает паузу ровно настолько, чтобы закинуть орешек в рот и продолжить нарезку, жуя его. Божечки, даже смотреть, как он жуёт и глотает — это до отвратительного сексуально.

— Я очарована, — сухо отвечаю я. Усмешка Райдера говорит о том, что он не купился на сарказм, но я спускаю это ему с рук, потому что он готовит для меня. Если я надеру ему задницу до того, как ужин будет готов, то что мне тогда делать? — Откуда вообще взялась вся эта еда?

— Я заказал её, Солнце. Есть такое современное чудо, называется «онлайн-заказ доставки продуктов».

— Бергман, тебе лучше следить за языком. Я мстительная женщина с талантом к ночным розыгрышам, и будет не так уж сложно найти, где ты сегодня будешь спать.

— Вообще не сложно. Поскольку мы спим в одной кровати.

Я давлюсь вином.

— Мы что?

— Ну, мы можем начать в раздельных комнатах, но ты же цыпочка из Южной Калифорнии, которая начинает дрожать, когда температура опускается ниже +15. Тут ночами всё ещё около нуля.

Из моего горла вырывается жалобный звук.

— Да это же арктический мороз.

Райдер фыркает, скидывая нарезанные овощи в сковородку и увеличивая нагрев конфорки.

— Для тебя, Уилла — да. Ставлю 50 баксов, что ты не дотерпишь и до полуночи и прибежишь греться ко мне.

Прямо сейчас температура кажется лишь прохладной. Я в кои-то веки послушалась Райдера и взяла с собой толстовки и кофты с длинными рукавами. На мне несколько слоёв одежды, вдобавок просторные спортивные штаны и пушистые носки. Очень соблазнительно. Но хотя бы я не замерзаю. Пока что.

Я прерывисто выдыхаю.

— У вас тут разве нет отопления?

— Дровяная печь, — Райдер кивает на очаг. — Вентиляторы разгоняют тепло от огня по дому.

Я смотрю туда. Очаг пустой и холодный.

— Значит, ты планируешь развести его?

Райдер хмурится и медленно поднимает взгляд от курицы, которую он начал разделывать.

— Не планирую, нет.

— Ч-что? — лепечу я, и мои глаза раскрываются шире. — Но мне же будет холодно.

Он пожимает плечами.

— С точки зрения заботы об окружающей среде будет безответственно отапливать это место из-за двух человек. Я не буду этого делать, но если сумеешь сама развести огонь, вперёд. Или же ты можешь подумать о том, чтобы сыграть свою роль в защите тающих полярных ледников, вестников надвигающейся климатической катастрофы, и разделить постель с теплокровным человеком. Решай сама.

Я стону и тру лицо.

— Ты выживальщик, обнимающийся с деревьями.

— Что-что, дорогая? — он приставляет ладонь к уху.

Я бросаю в его голову забытый кусочек лука.

— Ты меня слышал, — я ни хрена не знаю о таком скаутском дерьме, и Райдер это понимает.

И снова я испытываю искушение применить к нему насилие, но еда пахнет очень вкусно, и мне бы хотелось, чтобы он доделал блюдо. Может, потом я скручу его яйца и заставлю развести огонь.

Мой желудок урчит, так что я заталкиваю в рот горсть английского чеддера и фиников и жую. Мне сложно ненавидеть того, кто может сделать закусочную нарезку такой чертовски вкусной.

— Ты играешь грязно, Бергман.

Его усмешка почти неуловимая, и он делает лицо нейтральным.

— Я предупреждал, что не всегда буду играть справедливо.

Он играет со мной, и мы всегда так делали. Он подкалывает меня, я подкалываю его. Мы по очереди играем роли кошки и мышки, провоцируем друг друга; один подталкивает другого, пока тот не оказывается загнан в угол, а потом можно сжалиться и отпустить.

Но он наклоняется, применяя больше давления. Он не просто загоняет меня в угол. Райдер давит на меня. Потому что он знает, что я бы запросто согласилась спать с ним (какая женщина в здравом уме от такого откажется?), но он этого не хочет. Он хочет, чтобы я хотела не просто метр девяносто сплошных мышц, привлекательное лицо и идеальную дозу засранца в характере. Он хочет, чтобы я хотела его. Он хочет, чтобы я сделала шаг, который это продемонстрирует.

Я потягиваю вино и смотрю на него, думая о нашем походе ранее. Я чувствовала себя храброй на вершине той горы. Я позволяю себе подумать обо всех ужасающих последствиях, которые кажутся такими же опасными, как падение с той высоты. Но наш спуск вниз был возвращением к реальности... к страшному, к тому, каким деликатным ощущается моё сердце.

Страх курсирует по моему телу, и всё же я хочу подавить это. Я ужасно боюсь, но в то же время больше не могу лгать. Я не могу сказать, что не хочу пытаться как-то осмыслить то, что происходит между Райдером и мной. Как это вообще сделать, если я не делаю ни шага к подобной возможности?

Мне нужен крепкий первый шаг. Он не может быть маленьким. Он не может быть жалким. Речь же идёт про меня. Единственное, что приходит мне в голову — это то, что мы всегда делали: посмотреть на ставку Райдера и перебить её.

Встав, я ставлю вино на стол и стягиваю толстовку через голову. Дальше расстаюсь с длиннорукавой кофтой. На мне только белая майка без лифчика. Рука Райдера, держащая нож, замедляется, потом останавливается.