Его нельзя любить. Сводные - Мария Николаевна Высоцкая
— У тебя чай есть? — бросаю взгляд в сторону кухни.
— Конечно. Да-да.
Мама тут же начинает суетиться. Бежит в кухню. Хлопает шкафчиками. Включает чайник.
Скидываю кроссовки, на ходу снимаю куртку и вешаю ее на спинку стула. Сам сажусь за стол, бегло оценивая остановку. Клининг справился на пятерку. Ни намека на тот разгром, который я видел здесь в прошлый раз.
— Тебе зеленый или черный?
— Черный.
Вытаскиваю телефон и бросаю его на стол. Барабаню пальцами по экрану, а потом сдаюсь и проверяю сообщения. Может быть, она что-то написала?
Ага, конечно.
Открываю список контактов.
Долго смотрю на имя, которое ей дал. «Глупость».
Беспощадно стираю текст и набираю — Ника. Сохраняю. Еще минуту кручу мобильник в руке и открываю сообщения.
Ян: Какие планы на вечер?
— У меня есть пирожные. — Мама бежит в прихожую, а возвращается уже с коробкой. — Доктор в честь выписки подарил, — ставит на стол. — Мы в этот раз с ним очень много говорили, и ты знаешь, мне кажется, что теперь я точно справлюсь.
— Супер, — отвечаю флегматично, замечая, как тускнеет блеск маминых глаз.
Она поджимает губы и присаживается напротив. Наливает чай, достает пирожные и раскладывает их по тарелкам.
— Вилки забыла, — нервно посмеивается и тянется к шкафчику.
— Спасибо, — киваю, гипнотизируя экран телефона.
Ответа от Ники так и не пришло.
— Ты торопишься?
Видимо, мама мой взгляд воспринимает по-своему.
— Нет, просто жду ответа…
— От девочки?
Тут же закатываю глаза, замечая улыбку на маминых губах.
На самом деле весь мой порыв сделать для Ники тот дурацкий чертеж был после маминых слов. В прошлый раз она какого-то черта вспомнила про приложения, мои рисунки и давнишние цели. Ее дурацкая похвала сработала как толчок к действиям.
— От девочки, — добавляю после заминки.
— Как ее зовут?
— Ника.
— Вы встречаетесь?
— Наверное, — жму плечами, потому что пока и сам не понимаю формат наших отношений.
— Это как? Либо да, либо нет.
— Все не так просто, — отвечаю отрывисто, но на этот раз мама реагирует нормально. Не скатывается в неловкость.
— В любви всегда непросто, — мама поджимает губы и тянется к чашке. — Может быть, покажешь фото? Мне интересно.
С чего вдруг она вообще решила интересоваться моей жизнью? До этого несколько лет ей было абсолютно плевать, что со мной происходит. Целью ее жизни было поймать очередной приход.
— Ну или как-нибудь потом, — тут же идет на попятную.
Чертыхаюсь. С одной стороны, с меня не убудет показать ей фотку. Притом что у меня весь телефон ими забит. Сам не понимаю, как так вышло. Просто зачем-то делал скрины с личной страницы Ники, начиная с момента, когда бросил ее на море. Ежедневно мониторил ее страничку. Долбаный сталкер.
Но, с другой, сейчас все это настолько личное, а что, если склад фоток — это некий показатель моей уязвимости? А я не хочу быть уязвимым и тем более зависимым от девчонки.
Телефон оживает в ладони, пока я думаю, как лучше поступить.
Ника: Никаких планов. У тебя есть какие-то предложения?
Чувствую, что улыбаюсь как полный дебил. В десятый раз перечитываю два предложения, которые она мне прислала. Еще немного, и рожа треснет от радости.
Ян: Я заеду вечером. Часов в семь.
Ника: Хорошо)
Еще минуту смотрю на потухший экран, не сразу вспоминая, что я здесь не один.
— Я поеду, мам. Еще дел куча.
— Ладно. Заезжай, как будет время. Звони. И если ты не против, то я тоже буду тебе звонить.
— Я не против.
Мама улыбается. Между нами повисает неловкость. Она переминается с ноги на ногу. Делает шаг ко мне, а потом обнимает. Крепко вцепляется в плечи.
Чувствую себя максимально потерянным. Нерешительно касаюсь ладонью ее спины и поджимаю губы.
— Поеду, — выдаю шепотом и отстраняюсь.
Замечаю слезы в ее глазах, но намеренно игнорирую. Я не готов к таким разительным переменам. Не сейчас точно. Боль от обиды на нее все еще слишком сильна.
До назначенных семи часов успеваю заехать на квартиру, чтобы переодеться, покататься по городу и даже притормозить у цветочного.
Девочки же любят цветы?
Долго слоняюсь вдоль рядов различных растений, пока не замечаю притаившийся в углу кактус…
— Этот беру, — поворачиваюсь к девушке-флористу.
Выглядит он на тройку, когда не цветет. Но прикол в другом.
— Прекрасный выбор. Это селеницереус. Там есть карточка, как за ним ухаживать.
— Отлично. Упакуйте как-нибудь красиво.
— Конечно.
Так, полчаса спустя я выхожу из магазина с горшком в руках.
29.2
Когда приезжаю к отцовскому дому, кактус оставляю в машине. Ну не попрусь же я туда с этим монстром. Явно будут вопросы.
Закрываю тачку и, сунув ключи в карман, толкаю дверь. Судя по доносящимся голосам, я как раз вовремя. Большая, дружная семья уселась ужинать. Снимаю куртку и, бросив ее на диван в гостиной, двигаюсь в обеденную зону.
— Всем хай! — падаю на стул рядом с Никой.
Отец сидит во главе стола, Ладка напротив Ники, я же, выбираю себе место подальше от этой влюбленной парочки.
— Ты не говорил, что заедешь.
— И я тоже рад тебя видеть, папа. Оль, пожрать чего-нибудь принеси. И воды. Лучше газированной.
Как бы невзначай бросаю взгляд на Нику. Она почти не дышит, что-то ковыряет вилкой в тарелке, еще минута, и превратит кусок курицы в решето.
— Как продвигается учеба?
Поворачиваю голову на голос отца. Он слегка прищуривается, будто пытается считать мои эмоции, или подловить на вранье.
— Никак, — пожимаю плечами. — Я решил, что пропущу этот год.
Ника на моих последних словах вскидывает голову. Подмигиваю ей и снова смотрю на отца.
— Мы с тобой договаривались, что…
— Ни о чем мы не договаривались.
— Денег больше не получишь.
— Уже. Мне уже очень и очень страшно, — перехожу на шепот, посмеиваясь. — Расслабься, я не просто так пропускаю год. Прошел собеседование в одну компанию.
Отталкиваю свой телефон, и он скользит по столу в сторону отца.
— Что за…, — он берет телефон в руки и замолкает. Бегает глазами по строчкам. Его зрачки расширяются. От удивления, видимо. — Ты серьезно? — смотрит на меня, как на приведение.
Когда-то
