Злая империя - Трейси Лоррейн
При виде ее больной спины все вокруг меня рушится, и, выдохнув, я откидываю одеяло и следую за ней.
Дэмиен, Гален и Тео находятся в офисе, когда мы стучим и проскальзываем внутрь. В остальной части дома тихо, но я ни на секунду не думаю, что все на самом деле спят.
— Что мы нашли? — спрашиваю я, немедленно занимая одно из свободных мест перед экранами и сажая Стеллу к себе на колени, чтобы мы могли смотреть вместе.
— Отсюда ничего нет. Этот ублюдок хорошо замел свои следы, — шипит Тео. Дрожь беспокойства пробегает по мне.
Это действительно была внутренняя работа.
И только одно гребаное имя приходит на ум.
Мои глаза встречаются с глазами Тео. Однажды поздно ночью, когда Стелла спала, выслушав признание итальянцев, мы обсуждали возможные варианты, и я начал задаваться вопросом, не ошибался ли я во всем этом.
— Но мы сняли запись с камер видеонаблюдения во время его побега, и нам удалось найти это.
Тео нажимает play на одном из видео.
Время показывает, что прошел почти час после взрыва, и на кадрах запечатлена улица, которую я не узнаю.
— Мы отследили его побег, — говорит Гален, вероятно, видя мое замешательство.
— Вот, — говорит Тео, когда парень в капюшоне ныряет в ночное кафе.
— Что…
— Подожди.
Мой пульс учащается, когда я смотрю на этот экран, ожидая, что что-то произойдет, кто-то появится.
И когда они это делают, несмотря на то, что я ожидал этого, моя челюсть, черт возьми, чуть не падает на пол.
— Это что… дерьмо, — выдыхает Стелла, наклоняясь вперед, чтобы изучить экран. Но в этом нет необходимости; мы все можем видеть, кто это, ясно как божий день.
— Но какая здесь связь? — спрашиваю я, когда двое мужчин отворачиваются от кафе, тот, что справа, дает нам почти идеальный снимок своей нашивки Жнецов.
— Теперь, — говорит Тео, потирая руки друг о друга, и в его глазах появляется огонек возбуждения, — вот тут-то все и становится интересным.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Стелла
— Стелла! — Калли кричит, когда мы с Себом идем рука об руку на кухню после того, как наша потребность в кофеине превзошла наш шок. — Боже мой. Я так рада, что с тобой все в порядке.
Она спрыгивает со стула, на котором сидела, и сталкивается с моим телом не более двух секунд спустя.
— Теперь это то, с чем я могу согласиться, — с намеком бормочет Алекс, зарабатывая себе очень сильный удар по голове от Нико.
— Если тебе нечего сказать конструктивного, заткнись нахуй.
— Отвали, если бы это Эмми так приставала к Стелле, ты же знаешь, что он был бы в восторге, — говорит Алекс, наклоняя голову в сторону Тео, когда он подходит к нам сзади.
— Заткнись или убирайся. — Голос Тео холодный и такой чертовски смертоносный, что у меня по спине пробегает дрожь страха.
— Что случилось? — Калли шепчет мне на ухо после того, как смотрит на своего кузена через мое плечо.
— Я пока ничего не могу тебе сказать. Мне жаль, — говорю я, вздрагивая.
Вместо разочарования, которое я ожидала от нее, я рада, когда она просто понимающе кивает.
— Но ты его поймал, верно? Это все подходит к концу?
— Да. Это конец.
— Спасибо, черт возьми, за это. Мои нервы не выдерживают этого дерьма.
— Поднимись духом, малышка Си. Ты гребаный Чирилло, — огрызается Тео, проносясь мимо нас к множеству еды на прилавке.
— Придурок, — бормочет она ему вслед, но он не реагирует.
— Вы все хотите кофе? — Спрашивает Селена, появляясь откуда-то позади меня.
— Да, пожалуйста, — вежливо говорит Себ, заставляя меня улыбнуться.
Она бросает на сына любопытный взгляд, прежде чем пройти мимо него к кофеварке. Я уверена, что она более чем привыкла к сердитому Тео. А если не он, то его отец.
До недавнего времени я бы сказала любому, кто бы слушал, что Тео совсем не похож на своего отца — или на образ его отца, который мне объяснили, поскольку я на самом деле не встречала этого человека, — но после той ночи в доме, а затем этим утром, я понимаю, что просто ошибалась.
Тео Чирилло действительно копия своего отца.
— Ешь, — требует он, оглядываясь на меня через плечо, прежде чем бросить понимающий взгляд на Себа.
— Давай, Чертовка. Нам понадобятся наши силы.
Его рука опускается на мою поясницу, когда он подталкивает меня вперед, к еде и подальше от Калли.
— Ты говорила с Эмми? — спрашивает она у меня за спиной.
Тео не оглядывается назад, но я не скучаю по тому, как все его тело сжимается при звуке ее имени.
— Не сегодня утром. С ней все было в порядке, когда ты высадил ее прошлой ночью? — Спрашиваю я, глядя на Нико.
Он ворчит в ответ. — Ее обычная восхитительная личность.
Все парни смотрят понимающе.
Несмотря на то, что сейчас только мы трое знаем правду о прошлой ночи, все они знают о проблемах Тео, и недавние события могут только подпитывать их подозрения.
— Ты должна позвонить ей, Стел, — невинно говорит Калли.
— Да, я так и сделаю. — Я заставляю себя улыбнуться и беру тарелку, которую Себ протягивает мне, наполняя ее выпечкой и свежими фруктами, на которые, как я уже знаю, у меня не хватит духу.
— Нико, — рявкает Тео, — приведи сюда Тоби.
— Он здесь. Он ночевал у меня, — говорит он, прищурившись, глядя на Тео.
— Тогда, блядь, позови его.
— Да, все в порядке. Иисус.
Нико выходит из комнаты, прежде чем с ревом подняться по лестнице за Тоби.
Мой желудок сжимается, когда я смотрю на свою еду.
Я знала, что это чертов беспорядок. Но не оценила, насколько это было чертовски плохо.
Теплая рука Себа опускается на мое бедро, вытаскивая меня из моей собственной головы. Я смотрю на него и расслабляюсь, как только смотрю в его глаза.
— Все будет хорошо, — произносит он одними губами.
— Я знаю. — Я заставляю себя улыбнуться, потому что я в это верю. Я просто ненавижу боль, которую это причинит тем, о ком мы заботимся.
Мы все через слишком многое прошли. Нам не нужно больше.
Где-то в доме хлопает дверь, прежде чем Эван врывается на кухню, а Харон следует за ним по пятам.
— Калли, Стелла, мальчики. — Он приветствует нас всех, проходя мимо, чтобы присоединиться к Дэмиену и папе.
Тишина колышется по комнате, пока мы все сидим там. Ест только Алекс, несмотря на то, что и Тео, и Себ проинструктировали нас всех делать то же самое.
Шаги сбегают по лестнице, и я задерживаю дыхание, когда Нико и, наконец, Тоби присоединяются к нам.
— Извини, эти обезболивающие выбивают
