Уроки для двоих - Анна Шнайдер
— Наташа сказала, что общалась с тобой утром. Ты видела их с Елизаветой Андреевной.
Поначалу я не поняла, как Наташа Иванова могла общаться со мной утром, потом осознала, что речь идёт о другой Наташе.
— Ты бы сказал «жена брата», — пробормотала я с неловкостью, нервно хватаясь за чашку. — А то я запуталась в Наташах.
Лев усмехнулся. Взгляд его был внимательным и казался мне острым, как бритва. Он будто хотел разрезать меня, изучить мозг и понять, что я думаю обо всей этой ситуации.
— Знаешь, меньше всего на свете я желал впутывать тебя в эту историю, — произнёс Лев спокойно. — А так получилось, что ты сначала услышала нас с Виталей, теперь ещё и с Наташей пообщалась. И что думаешь?
— Думаю, что ты дурак.
Лев поднял брови. Оскорблённым он не выглядел, а вот весёлым — пожалуй, да.
— Почему это?
— Потому что у тебя была возможность наладить отношения с девушкой, в которую ты влюблён, — объяснила я, испытывая невероятное по силе желание треснуть Льва по лбу кружкой. Нет! Сначала облить его этим чаем, который в меня уже всё равно не лез, а потом треснуть. — Наташа находится в сложной ситуации, ты мог бы проявить себя благородным рыцарем, и она упала бы к тебе в объятия.
— Благородным рыцарем… — Лев, усмехаясь, покачал головой. — Как по мне, так благородство имеет мало отношения к соблазнению жены брата.
— Наташа…
— Она всё ещё жена Витали, — отрезал Лев бескомпромиссно, и я сразу поняла: что-то в подобном ключе он говорил и Елизавете Андреевне. — И это непорядочно, Алён. Да, я считаю, что Виталик не прав, что он виноват. Но соблазнять его жену — такая история не про меня.
Я молчала. Конечно, я понимала Льва… Но мне всё равно было больно. Потому что он не сказал: «Я её больше не люблю», он сказал… вот это.
— Есть ещё кое-что. Не факт, что у меня может что-то получиться с Наташей, это всего лишь желание Елизаветы Андреевны. Но то, что я навсегда потеряю брата — факт. Я к подобному не готов.
— Ты считаешь…
Я хотела спросить: «Ты считаешь, что до сих пор его не потерял?», но не успела — Лев понял и ответил:
— О, нет, Алён. У меня близкие отношения и с Виталиком, и с Мариной. Да, он ревновал, ругался со мной, но я — его друг, как и он — мой. По этой же самой причине я не стал ничего предпринимать, когда Виталик привёл Наташу в дом и познакомил с нами. Это было бы предательством.
— Я понимаю, — я кивнула, стараясь держать лицо. — Ну… я пойду, хорошо?
— Ты обиделась? — Лев нахмурился, рассматривая меня. — Вижу, переживаешь из-за чего-то. Я что-то сказал не так?
О-о-о, всё так. Просто я — дура.
— Тебе кажется, — я быстро вскочила с табуретки. — Ладно, я побежала, а то…
Я даже не успела сделать шаг, как Лев тоже встал и осторожно обнял меня, сжав тёплыми ладонями талию, и склонился к лицу, явно намереваясь…
— Нет, — я упёрлась кулаками в его грудь и протестующе мотнула головой, но поцеловать меня Лев пока не пытался. — Не надо.
— Почему, Алён? — спросил он спокойно и серьёзно. Впрочем, как и всегда. Удивительно, насколько они не похожи с импульсивным Виталиком… — Меня очень тянет к тебе, и тебя ко мне тоже. Почему ты не хочешь немного… задержаться?
Да хочу я, хочу… Как же это всё сложно…
— Потому что ты так и не сказал одну вещь, — почти прошептала я, не глядя на Льва — опасалась, что если слишком долго буду смотреть в его глаза, не выдержу и плюну на собственные принципы.
— Какую?
Тихий хрипловатый голос возле уха, горячее дыхание. И бешено стучащее сердце рядом с моей грудью. Своё или чужое? Я так и не поняла.
— Ты не сказал, что не любишь другую, — произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, но он, естественно, дрогнул. — Я не могу так. Ты испытываешь к Наташе чувства, а я просто нравлюсь, физически привлекаю. Это…
— Алён, посмотри на меня.
Я всё же подняла глаза. Лев изучал моё лицо с таким выражением, будто чего-то ждал.
— Ты тоже не сказала.
Я нахмурилась.
— Не сказала, что не любишь своего мужа.
Я вздрогнула, сжала плечи и зажмурилась — показалось, что Лев меня ударил. Но, конечно, он хлестнул этой словесной плетью не тело, а душу и сердце, которые до сих пор исходили кровью при мысли об Антоне.
— Я не могу…
— Вот и я не могу. — Такой невозмутимый голос. А я почти ненавидела сейчас Льва за эту невозмутимость. — Зачем же мне лгать, Алён? Но твой муж умер, а с Наташей я быть не могу и не собираюсь, пойми. Я могу обещать и поклясться, если это поможет. Я давно уже смирился, что она — не моя женщина, и даже если она разведётся с Виталиком, это ничего не изменит. Отношения с братом мне дороже. Так что мы с тобой находимся примерно в одинаковых ситуациях.
— Она жива… — прошелестела я, чувствуя себя растерянно.
— Это не имеет значения.
Лев молчал, по-прежнему не выпуская меня из объятий, и я всё-таки открыла глаза.
Сосед был немного бледен, но всё равно имел решительный и серьёзный вид — как солдат перед боем. С кем только биться собрался, со мной? Боюсь, не выйдет…
— Лёва, — сказала я тихо, — ну не могу я так. Прости. Я всё понимаю, но… Это не для меня. Наташа не для тебя, а ты — не для меня.
— А кто для тебя, Алён? — Лев нервно дёрнул губой. Я уже знала его, поэтому легко поняла — он начал сердиться. — Кто? Или ты так и собираешься всю жизнь прожить в одиночестве?
— Я не одна. У меня…
Я не договорила — Лев наклонился и впился в мои губы горячим и глубоким поцелуем, от которого в голове сразу стало пусто, как на чердаке нежилого дома. Прижал меня к себе теснее, всем корпусом, бёдра к бёдрам — и я вспыхнула, ощутив силу его желания.
Это был запрещённый приём, и думаю, Лев понимал всё даже лучше, чем я. Он не оставлял в покое мои губы, терзая их так яростно, что они уже начали гореть — не хотел, чтобы я опомнилась и начала говорить, — а затем подхватил на руки и понёс в комнату. Положил на какую-то поверхность — гораздо позже я поняла, что это была его собственная
