Нам нельзя - Ольга Джокер
— Я как раз собиралась приехать за вещами, но после обеда. У меня съёмка детского дня рождения, а потом я свободна, — иду навстречу маме.
— Скажи, что тебе нужно из вещей, я пока поищу.
— Кожаная куртка и джинсы с накладными карманами.
— Хорошо. Тогда я сделаю доставку суши, когда ты освободишься.
Съёмка будет проходить на другом конце города, поэтому я выхожу из дому заблаговременно и добираюсь к торговому центру с несколькими пересадками. Имениннику Ване сегодня три года, он собрал множество друзей в просторной детской комнате.
Бегая за ребятнёй по батутам, я понимаю, что снимать взрослых людей куда проще. Они слушаются и встают в нужные позы без капризов и истерик, но это не так интересно. Дети куда искреннее: если смеются, то потому что действительно смешно, а если плачут, то потому что на самом деле больно.
У меня по графику два часа работы. Сегодня выходной день и в игровой комнате масса народу. Мне так легко спутать «своих» детей с чужими, но я правда пытаюсь!
Мать именинника приглашает присоединиться к ним за столом и даже обижается, когда я отказываюсь. Мне достаточно выпить воды , чтобы вновь приняться за работу.
В два часа дня Ване выносят огромный торт с вылепленными из мастики гоночными машинками. Он не дожидается момента, когда вставят свечи и попросят загадать желание, и хватает съедобную фигурку, тут же таща её в рот. Мать Вани возмущается и вытирает вспотевший лоб. Глядя на неё, я думаю о том, что Глеб был прав. Детей нам заводить ещё рано… Это чертовски сложно и слишком большая ответственность. Для начала мне нужно будет пройти хоть какие-нибудь курсы для будущих родителей. Вдруг я не смогу? Что, если у меня не получится?
— Вань, смотри в камеру!
Именинник даже не думает улыбаться. Вытирает кулачком слёзы и жалобно смотрит на отобранную фигурку машины, которую вернули на место.
Я делаю кадр, потом ещё один. Кто-то болезненно толкает меня в бок. Я отвлекаюсь и перевожу взгляд на женщину, которая тянет за руку брыкающегося ребёнка. Он случайно задел меня рукой в момент истерики.
— Простите, пожалуйста! — Миловидная блондинка, его мать, смотрит на меня виноватым взглядом и продолжает вести черноволосого мальчишку к выходу. — Это мой сын вас ударил. Он не хотел.
В её голосе сквозят раздражение и усталость. Впрочем, это неудивительно. Маленькие дети часто выжимают из родителей все жизненные силы.
— Ничего страшного, — улыбаюсь ей в ответ. — Бывает.
Мне платят за работу, ещё раз приглашают за стол и после очередного отказа благодарят и провожают к выходу.
Я иду в гардеробную, забираю оттуда куртку и запихиваю фотоаппарат в чехол. Чтобы не терять времени даром, вызываю такси. Приложение показывает, что машина приедет через пять минут. Как раз успею забежать за мамиными любимыми заварными пирожными.
Мой взгляд цепляется за знакомую высокую фигуру, за короткий ёжик волос на макушке, за ровный профиль и плотно поджатые губы. Я несколько раз подряд моргаю, потому что мама сказала мне, что отец улетел. Он не может быть здесь.
Медленно натягиваю куртку, вешаю фотоаппарат на плечо и иду ему навстречу, но неожиданно мальчишка, который толкнул меня в игровой комнате, опережает и первым несётся к нему. К моему папе. Я ничего не понимаю, только растерянно застываю на месте и наблюдаю, как эти двое обнимаются и радостно приветствуют друг друга.
Женщина, которая просила у меня прощения, походит к ним и довольно улыбается. Она больше не выглядит измученной и раздражённой, скорее счастливой.
Ноги прирастают к полу, и мне требуется приложить немалые усилия, чтобы сделать два шага вперёд и убедиться в том, что я обозналась. Мне важно понять, что просиживать за ноутбуком столько времени — нехорошо. Кажется, я начинаю терять зрение.
Неожиданно мужчина-близнец моего отца поднимает свой взгляд. Он всё ещё улыбается, но при виде меня улыбка плавно сползает с его губ.
Внутренности сворачивает в тугой прочный узел, который заставляет меня согнуться от боли и тихо застонать. Я не хочу ничего анализировать, не хочу придумывать. Я должна всё узнать от него. Лично. Глаза в глаза.
Последние шаги, которые я делаю, даются мне особенно сложно. Женщина, что стоит рядом с отцом, удивлённо вскидывает брови и пытается оттянуть мальчишку, но тот не слушается и орёт пуще прежнего, до раздражающего звона в ушах.
— Мама сказала, что ты в командировке, — глухо выговариваю я.
Вот так без приветствий. Сухо. По делу. Мне правда интересно, что здесь, чёрт возьми, происходит?
— Я улетаю ночью, — отвечает отец. — А ты?..
— А я работала здесь. Снимала детский день рождения.
Мы молчим слишком долго, ребёнок не перестаёт орать и начинает раздражать меня этим. Я никогда не испытывала негатива к детям, но этот… он другой. Он делает всё, чтобы я его возненавидела. Всей душой.
— Ты кто? — спрашивает мальчуган, потянув меня за рукав куртки.
Я внимательно смотрю. У него пронзительные зелёные глаза, тёмные брови и слегка оттопыренные уши. Я могла бы сказать, что он милый или что-то в этом духе, но отчего-то не могу подобрать ни одного нормального эпитета.
— Я Ника, — отвечаю ему тихо.
— А я Костя.
— Привет, Костя… Ты знаешь, что очень сильно похож на моего папу?
Глава 54
— Ника… — вздыхает отец.
— Что, Ника? Я просто не пойму, как ты мог?..
— Давай с тобой спокойно сядем и поговорим, ладно?
— О чём? Ты всё объяснишь? — хмыкаю я. — Уверяю тебя, я не пойму. И не поверю. Поэтому не стоит даже пытаться.
Мальчик Костя всё ещё стоит между нами и пытается обратить на себя внимание папы. Моего папы. Я ощущаю, как в грудной клетке жжёт от горечи и обиды. Хочется оттолкнуть Костю и закричать: «Он мой… Ясно тебе? Мой!» Эгоистка? Возможно… Но как же, чёрт возьми, больно.
— Уведи ребёнка! — грозно рычит отец.
Блондинка нервно дёргается, присаживается перед Костей на корточки и что-то шепчет ему на ухо, после чего мальчик, обиженно окинув взглядом отца, уходит в сторону супермаркета. Громкий раздражающий крик перестаёт давить на барабанные перепонки. Так лучше. Так гораздо лучше.
Мы остаёмся с папой один на один, если не считать проходящих мимо нас людей. Я не могу поверить в то,
