Королева для нищего (СИ) - Малиновская Настя
— Если ты не хочешь поссориться в праздник, то советую закончить этот бессмысленный разговор.
— Ох, Верка, вляпалась ты. Теперь будут кататься непонятно кто. Рожа такая же, бандитская.
— А у тебя все рожи бандитские. Кругом потому, что одни бандиты и проститутки, из нормальных то людей только ты, да Клара Васильевна твоя, — Вера снова вспыхнула, подскакивая на ноги, — Не доводи до греха, я тебя прошу. Эта ситуация не стоит того. Человек просто приехал поздравить, подарок, между прочим, подарил, а ты ругаешься.
— Да их подарки…
— Закончили, баб. Мы больше это не обсуждаем, — Вера махнула рукой, оставляя Нину Степановну одну в коридоре.
После двенадцати входная дверь перестала закрываться, соседи бегали туда-сюда, выкрикивали поздравительные тосты, взрывали какие-то хлопушки в коридоре, хвалили красавицу-ёлку. Вера вздохнула, поджимая пальцы на ногах — от сквозняка из подъезда замерзли ноги. Бабушка, после неожиданного знакомства с Сахновым, на удивление, не скалилась, а наоборот расслабилась так, что Вера не успевала замечать, как ей в бокал постоянно подливали новую порцию шампанского. Клинкова стояла посреди этого веселья невидимкой, находясь, будто под вакуумом. Стащила бутерброд со стола, бокал с шампанским и закрылась в своей комнате. В принципе, ничего нового в этом году не произошло, все было как всегда. Прислонилась лбом к холодному окну, наблюдая, как на улице взрываются салюты. Люди высыпали на улицу, радостно хлопая очередному залпу.
В дверь тихонько постучались, и Клинкова откинула с себя тюль.
— Можно? — Люда, с чуть тронутыми румянцем щеками, заглянула в комнату.
— Да, заходи.
Женщина, заговорщицки улыбаясь, потрясла в воздухе бутылкой и парочкой мандаринов, ногой закрывая за собой дверь.
— Наша бабушка разбила тарелку, — Люда умело справилась с пробкой, разливая шампанское по бокалам, — Мне кажется, она весь год держится, чтобы 31-ого сорваться и упиться вусмерть, — перестала улыбаться, серьезно добавив. — Не грусти, Вер, все образуется.
Девушка опустила голову, молчаливо наблюдая, как на поверхность взвиваются пузырьки в бокале.
— Я знаю это, также как и то, что мне нужно взять себя в руки и пережить этот момент. Просто сказать всегда легче, чем сделать…
— А вы че тут сидите то? Там Дубковы пришли, Серега портвейн классный принес, — дядя Гриша бесцеремонно ввалился в комнату, переводя взгляд с Люды на Веру.
— Иди к своим Дубковым, нам поговорить нужно, — женщина махнула рукой, отдавая бокал Клинковой, а сама взялась за чистку мандарина.
— Ну, какие могут быть разговоры, Люд? Праздник на дворе, вы какие-то разговоры… Завтра, что ли нельзя поговорить?
— Говорить нужно всегда, когда чувствуешь, что это необходимо, иначе можно опоздать.
— Люд, ну, в самом деле, — не сдавался дядя Гриша.
— Иди, говорю, а то твои Дубковы завянут. Мы придем скоро, — Люда в очередной раз отмахнулась от него, поворачиваясь к Вере, давая понять, что разговор окончен, — Вот неугомонный, — она улыбнулась, когда за мужчиной закрылась дверь.
— Так может и правда зря ты ушла, он сейчас накидается без присмотра и все…
— Тогда получит по шее, если накидается. Я ему последний раз так сказала: любо он перестает пить, либо я уезжаю, но в этот раз насовсем. Ты знаешь, мне ведь уже не 20, хочется стабильности, семьи нормальной, чтобы мужик был мужиком, на которого положиться можно, а не думать постоянно, как он там, накосячит или не накосячит в очередной раз. Я не нанималась его воспитывать, у него для этого мать есть.
— Жалко, что вы встретились так поздно, он знаешь, сколько крови нашей попил, — Вера сделала глоток, смотря Люде в глаза, — Жизнь прошла, а у него нет ничего за душой. Вообще ничего. Ни ребенка, ни котёнка, даже работы нет.
— Ну, насколько мне известно, с работой у него вопрос решится в ближайшие дни. Он в школу ходил, охранником устраиваться, а там то ли директор, то ли замдиректора, должен будет приехать, чтобы сказать уже точно, берут или не берут. Я вот переживаю, как там сложится у него.
— Если бухать не будет, возьмут, — Вера утвердительно кивнула головой, оборачиваясь на очередной залп салюта за окном.
— Мне так тяжко первое время было, когда Полинку похоронили, — вдруг начала Люда, — Иду по улице, а у самой слезы, знаешь, ничего не вижу, шага сделать не могу. А у нас возле дома еще садик, бегают там на площадке, маленькие грибочки, в шапчонках своих, а я вот так встану, возле забора и смотрю на них, думаю, ну как теперь жить? Одной шибко тяжело, Вер…
— Теперь у тебя вроде как есть мы, — девушка развела руками, сквозь грустную улыбку поджимая губы, — Не подарок конечно, но какие есть.
— Я так рада, Вер, — Люда отставила бокал на тумбочку, обнимая девушку за плечи, — Ты даже не представляешь, как мне дорого это слышать. Понимать, что каждое утро просыпаешься не просто так, а что у тебя еще есть дела на земле, это заставляет жить дальше. Я вряд ли смогу заменить тебе твою маму, но я сделаю все, чтобы ты не чувствовала себя одинокой, по крайней мере дома. И даже если у нас с Гришей не сложится, то знай, что ты всегда сможешь прийти ко мне…
— У меня кое-что есть для тебя, — Вера, стараясь сдержать рвущиеся рыдания наружу, постоянно коря себя, за то, что последнее время стала такой сентиментальной, соскочила с кровати, на которой они сидели. Залезла в тумбочку, доставая оттуда небольшой бархатный пакетик. На ладони появились две голубки, — Вот. Бабушка, у которой я их купила, сказала, что они приносят счастье и оберегают в трудный час. Я хотела купить несколько, но она сказала, что они могут жить только парами, при этом одну голубку нужно отдать человеку, который тебе дорог, а вторую оставить себе и тогда эти голубки навсегда свяжут вас с тем человеком невидимой ниточкой…
— Ты уверена, что хочешь подарить ее мне? — Люда, со стоящими в глазах слезами, приняла от Веры маленький сувенир, рассматривая ее в свете горящей люстры.
— Да. Даже если у вас с Гришей не сложится, — Клинкова с улыбкой перекатывала в ладони вторую фигурку, — Я хочу, чтобы она напоминала тебе обо мне. Ты за это время столько для меня сделала, что я просто не могу по-другому, Люд.
— Ты как будто прощаешься. Не вздумай ничего с собой сделать, — слезы вдруг высохли, и Люда подсобралась, начиная строжиться.
— Оно того не стоит, — девушка хмыкнула, убирая голубку обратно в пакетик, а пакетик подальше в тумбочку.
— Почему не Артему? — женщина продолжала с теплотой рассматривать подарок, изредка поднимая глаза на Веру.
— Не заслужил, — Клинкова попыталась отшутиться, а потом вернулась на кровать, садясь напротив Люды, — Просто делаю так, как велит сердце. Мужчин в жизни может быть много, а семья одна.
— Скучаешь по нему?
Люда нередко задавала вопросы в лоб, стараясь не размениваться на десяток наводящих, юлящих вокруг да около. Она всегда была внимательна к деталям, когда ей что-то рассказывали, поэтому она всегда знала, что спросить.
— Скучаю. Иногда ложусь спать, а перед глазами его бритая бошка, сигарета в зубах как обычно, и этот взгляд «не мешай, я работаю». Сейчас все прокручиваю в голове и понимаю, что он просто шел у меня на поводу, поддерживал эту иллюзию отношений, каждый день, заставляя меня закапываться в это все глубже и глубже. А я не могу по-другому, ну не выходит эта сволочь у меня из головы. Появляется неожиданно в жизни мужик, который напрочь ломает твои четко выстроенные планы, ломает все твои убеждения, стереотипы, о том, как правильно, как должно быть. Дает тебе все, и заботу и ласку и стабильность и ты понимаешь, что принц на белом коне на самом-то деле не одноклассник, который читал стихи и нравился бабушке, а взрослый мужик, который носит под курткой кобуру и глушит водку, как Гриша в свои лучшие годы. А потом исчезает, также неожиданно, как и появился, а ты уже не можешь перестроить себя обратно, не можешь вернуться к той, привычной жизни, потому, что кажется, что он это лучшее, что вообще случалось с тобой. А для него это лишь очередная вспышка, баловство.
