Сесилия Ахерн - Год, когда мы встретились
– Это не моя группа поддержки, – с приторной улыбочкой отвечаешь ты.
– И не моя, похоже, – выпаливаю я.
– Давайте сохранять позитивный настрой, – елейным голосом призывает Кевин, поднимая обе руки вверх. Он замирает в этой позе, а потом медленно опускает их, как будто гипнотизирует нас или работает на подтанцовке бойзбэнда где-то в девяностые годы.
– Я спокоен. – Ты отправляешь в рот очередную порцию чипсов.
Сколько же ты жрешь всякой дряни да еще курить бросил, по идее должен был растолстеть как бочка, но ты, наоборот, подтянулся, посвежел. А потому что не пьешь, зараза.
– Я думаю, никто не станет спорить, что, не считая, конечно, Хизер и Питера, я знаю Джесмин дольше всех присутствующих. – Кевин с улыбкой взирает на меня, и я передергиваюсь. – Я бы сказал, не только дольше, но и лучше всех.
– Вот как? – Ты оборачиваешься к нему. – Ну тогда поведайте нам, какая из трех работ ей лучше всего подходит.
Отлично ты приложил нас с Кевином, прямо мордой в грязь.
– Трех работ? – недовольно спрашивает Каролина.
Санди наконец оторвался от созерцания ножки стола и хмуро на меня смотрит, явно вычисляя, какие еще лживые идеи скрывает моя голова. Но какой мне был смысл обсуждать с ним другие работы, если я всерьез обдумывала только его предложение? Однако с твоей любезной подачи я теперь выгляжу как завзятая многостаночница.
По иронии судьбы из всех собравшихся лучше всего знаешь меня именно ты. И кому же как не тебе, о мастер вести дискуссии, понадобилось задать этот провокационный вопрос? Смешно, что все три человека, предложившие мне работу, находятся в этой комнате, но ничего толком не знают о двух других предложениях.
Все смотрят на меня и ждут ответа. Ты скучаешь без прямых эфиров и используешь мою жизнь для собственного развлечения.
Понимаю, что с ненавистью тебя разглядываю, меж тем как все молчат.
– И что это за три предложения? – спрашивает Кевин, глядя на меня с нежной, понимающей улыбкой, которая, видимо, призвана меня подбодрить. – Мм?
Мне не нравится, как он на меня смотрит. И, чтобы разрядить обстановку, я вдруг спрашиваю:
– Санди, а вы знакомы с моим кузеном?
Санди недоволен тем, что я привлекла к нему всеобщее внимание, да и все остальные несколько растеряны, и не последнюю роль здесь играет, конечно, его имя. Все же звучит странно: «Воскресенье, вы знакомы с моим двоюродным братом»?
– Ну, на самом деле… – вклинивается Кевин.
– Да, это мой кузен, – продолжаю я. – Кевин, это Санди.
Они пожимают друг другу руки, перегнувшись над журнальным столиком, и ты идиотически ухмыляешься, поскольку отлично понимаешь, что к чему.
Молчание.
– Итак, я не случайно заговорила о Санди. Он представляет DSI, международное агентство по подбору персонала, и предложил мне работать на David Gordon White.
Папа наклоняется вперед, впервые с интересом глядя на Санди.
– Но с работой не складывается, поэтому, Санди, если вы торопитесь, то идите, мы не обидимся. – Я нервозно улыбаюсь.
Хочу, чтобы он ушел, мне невыносимо, что человек, которого я обожаю, слушает, как я тут изворачиваюсь на этой встрече террора. К тому же я чувствую: в нем все кипит после того, что брякнула Каролина. Пусть идет.
– А почему эта работа отпадает? – интересуется папа.
Я смотрю на Санди. Вот ему и представилась возможность отплатить мне сполна, но он молчит.
– Ну, я не пошла на собеседование, – вместо него отвечаю я.
– Твою ж налево! – Это папа.
– Питер! – Лейла пихает его локтем в бок. А Хизер делает круглые глаза и удивленно на меня таращится.
– Так, и почему же ты на него не пошла? – яростно спрашивает папа.
– Она заболела, – говорит Санди довольно странным голосом, во всяком случае, мне не кажется, что он меня защищает. Голос по-прежнему чужой и далекий… от Санди. – Я думаю, имеет смысл послушать о других вариантах. Не знал, что они у вас есть.
Он так это произносит – «о других вариантах», что мне кажется, речь не столько о работе, сколько о Лоуренсе. Мне так много всего надо ему объяснить, когда мы наконец закончим, – но только ему одному. Мне без разницы, что думают остальные. Ну а что до тебя, ты единственный, кто и так полностью в курсе.
– Обоссаться. Заболела она! – бормочет папа и получает еще один тычок в бок.
– Ты болела, Джесмин? – в тревоге спрашивает Хизер. – Ты заболела в Корке?
– Погодите, ты что, была в Корке? – подается вперед Джейми. – Я думала, мы договорились, что Хизер поедет туда сама. Разве нет? – Она смотрит на Лейлу, которая присутствовала на том обсуждении.
Лейла бросает на меня встревоженный взгляд, ей неуютно и не хочется никого обижать. Я вижу, что в ней происходит внутренняя борьба.
– Ну? – спрашивает ее папа.
– Да, – наконец выдыхает Лейла, как будто ее хлопнули по спине. – Но я уверена, что у Джесмин были на то причины.
Джейми поясняет для всех:
– Хизер впервые в жизни сама поехала отдыхать. Со своим бойфрендом Джонатаном. На ее встрече поддержки мы решили, что она прекрасно может с этим справиться, и потому любые поступки, этому противоречащие, должны рассматриваться как неполезные для Хизер…
– Ладно, Джейми, спасибо, – обрываю я и устало тру лицо рукой.
– Ну так чего ты поехала? – уже не так резко спрашивает она.
– Она волновалась за нее, – вступается Кевин. – Это же очевидно.
– А сколько вы там были, Хизер? – мягко спрашивает Санди.
– С пятницы по понедельник, – улыбается ему Хизер.
Он кивает, обдумывая ее ответ.
– Хорошо съездили?
– Супер! – ухмыляется она.
Санди смотрит на меня с неожиданной нежностью. Вообще все смягчились, кроме папы. Он злобно тычет пальцем в клавиатуру на мобильнике и время от времени мотает головой, чтобы удержаться от язвительных замечаний. Это плохо. Я чувствую, что у меня щиплет глаза. Нет, не надо плакать.
– Я просто… она ведь никогда… понимаете, это первый раз, что она… да еще с… – Я мямлю, и все терпеливо меня слушают. Наконец поднимаю глаза на Хизер: – Я была не готова тебя отпустить.
И все, первая слезинка сползает по щеке. Смахиваю ее, пока не доползла до подбородка.
У Хизер на щеках проступает румянец, и она застенчиво произносит:
– Я никуда не ухожу, Джесмин. Я тебя не оставлю. Ты из-за меня пропустила собеседование?
Вторая слезинка. И еще одна. Я быстро утираю их, опустив глаза, не хочу ни на кого смотреть.
