Энджи Гейнор - Тлеющие угольки
— Пока я валялся с переломом, — продолжал рассказывать он, — я чуть не свихнулся от безделья. Однажды в апреле кто-то из ребят попросил меня проверить, правильно ли заполнена налоговая декларация. Все знали, что я отлично считаю; я всегда замечал, если бухгалтерия допускала ошибку в моей платежной ведомости. Этот парень потом сказал, что я сэкономил для него пятьдесят монет, а Джулия обвинила меня в том, что я задаром делаю работу, за которую другим платят деньги. Тогда-то я и задумался.
— И пошел в вечернюю школу? — зевнув, спросила Линн. — А днем продолжал работать?
— Точно, — ответил Клифф, ладонью закрывая ей глаза. — Это были три года напряженных занятий, плюс еще работа. Так что времени на глупости уже не оставалось. Возможно, именно в это время наш брак с Джулией дал трещину.
Но я лишь делал то, чего хотела она, к чему подталкивала меня. Нет, не пойми меня превратно. Я и сам хотел этого, и все же движущей силой была именно Джулия. Она посоветовала мне вложить деньги в акции компании, в которой работала, и я неплохо наварил на этом. Я стал вкладывать деньги, и мне везло. В общем, через год я уже мог позволить себе бросить работу, чтобы целиком посвятить себя учебе. Нагрузка была колоссальная, но я рос на глазах.
Но задолго до этого, когда я еще работал, посещал вечернюю школу и старался быть хорошим мужем, у меня на почве постоянного стресса развился странный недуг с неудобоваримым научным названием, на деле выражавшийся в сильных болях в области брюшной полости. - Клифф пожал плечами. — Эта болезнь пагубно отражается на... э-э... некоторых внутренних органах. К счастью, мне прописали хорошее лекарство.
— Я помню. — Клифф поймал на себе встревоженный взгляд Линн. — Тебе снова пришлось принимать эти лекарства, когда мы жили вместе. Значит, я, как раньше твоя первая жена, тоже послужила причиной стресса.
— Нет! — в сердцах воскликнул Клифф. — Не забывай, когда мы жили с тобой, у меня только что появилось новое дело и мне приходилось чертовски много работать. Наши отношения здесь ни при чем. С тобой все было не так, как с Джулией.
Разумеется, обстоятельства, сопутствовавшие их браку, а именно беременность Линн неизвестно от кого, лишь усугубляли состояние стресса. Но это была не ее вина. И Клифф хотел, чтобы она наконец поняла, что он не винит ее. Его никто не заставлял жениться на ней. Это было его решение, он сделал это по собственной воле.
— Линн, ты подарила мне счастье. Ты заставила меня улыбаться, радоваться жизни, несмотря ни на что. Если бы не ты, мне, скорее всего, было бы гораздо хуже. — О, если бы еще не эта твоя беременность, хотел добавить он, но сдержался. — Счастье с Джулией было мимолетным. Я всегда чувствовал, что не оправдал ее надежд. В этом-то все и дело. Она...
Обратив внимание, что Линн как-то притихла, Клифф спросил:
— Тебе, должно быть, неприятно, что я рассказываю о своей первой жене?
Ответом ему было лишь ее легкое дыхание. Линн мирно спала. Клифф осторожно, боясь разбудить, просунул руку ей под колени и встал, держа ее на руках.
— На мою кровать или к тебе? — прошептал он, с любовью вглядываясь в черты ее лица.
Для него не было вопроса о том, в чьей постели он хотел бы видеть ее, но он понимал, что, если сейчас решится на подобную вольность, эта ночь может оказаться их последней ночью. Он не может ставить на карту их будущее.
Нехотя он вышел на балкон и отнес Линн в ее комнату.
В комнате витал ее запах. Именно такой он и представлял себе ее спальню — интерьер, выдержанный в кремовых и голубых тонах с всплесками бирюзового и оранжевого, на стене букетик сухих цветов, приколотый к пальмовой ветке, на ночном столике любуется собственным отражением в зеркале фарфоровая фигурка испанской танцовщицы в ярком, нарядном платье.
Клифф краем глаза заглянул в небольшую уютную ванну, и воображение тут же нарисовало ему Линн — как она, нагая, нежится в ванне.
Он опустил ее на кровать и, накрывая одеялом, увидел, что она блаженно улыбается во сне. Его так и подмывало лечь рядом и прижать ее к себе.
Собрав волю в кулак, он поспешил ретироваться на балкон и удалился в свою комнату. Потом он лежал на кровати, закинув руки за голову, и долго наблюдал, как движутся по потолку ночные тени. Сколько будет длиться этот месяц?
Он знал ответ.
Всю жизнь.
Клифф проснулся, услышав приглушенный крик, за которым последовал громкий пронзительный вопль.
— Мамочка!
Было слышно, как Линн открыла дверь, вышла в коридор, что-то сказала: слов было не разобрать. Потом все стихло, и она закрыла за собой дверь. Кто это кричал? Кто проснулся посреди ночи? Аманда, решил он. Малыш так кричать не может. Впрочем, откуда ему знать, как плачут дети, которым пятнадцать месяцев от роду? Он был лишь уверен, что они плачут иначе, нежели грудные младенцы, только-только появившиеся на свет. Он, наверное, и не узнает мальчика. Тот, должно быть, сильно изменился с тех пор, как он видел его в последний раз. Интересно, спрашивал себя Клифф, если бы он остался с Линн, превозмог бы он в конце концов свое неприязненное отношение к ее сыну, наблюдая, как тот растет, меняется? Или его антипатия, как некогда антипатия Логана к нему самому, достигла бы гипертрофированных размеров, затмив разум?
Но думать об этом надо было раньше. Теперь он должен смотреть вперед, забыть о прошлом. Может, ему следует пойти к Линн? Может, ей нужна его помощь? Он убеждал себя, что ему все равно, кто это плакал: Майкл или Аманда.
Клифф натянул джинсы, но тут его начали одолевать сомнения. Чем он может помочь ей? Линн проводит с детьми все свое время. А он будет только мешать, путаться под ногами. Но если бы он был родным отцом, неужели не предложил бы ей помощи?
Он все еще колебался, когда услышал новый крик, отличный от первого. Жалобно плакал ребенок. Но не может же Линн разорваться на части!
Клифф решительно распахнул дверь и выскочил в коридор.
Линн услышала, как открылась дверь. Она было решила, что это Луиза решила убедиться, что с детьми все в порядке. Каково же было ее изумление, когда она увидела Клиффа, который в одних джинсах растерянно топтался в дверях, не решаясь войти.
— Что случилось? — Он наконец подошел к ней и, опустившись на корточки, с тревогой посмотрел на зареванное личико Аманды, которую Линн укачивала на руках. — Она заболела?
— Не думаю. Иногда ей снятся нехорошие сны. — Линн пощупала девочке лоб. — Теплая... но здесь так жарко. Просто ума не приложу.
— Хочешь, я возьму ее? Мне показалось... Майкл тоже плачет.
От внимания Линн не ускользнуло, что ему потребовалось совершить над собой усилие, прежде чем он смог произнести имя ее сына. От чувства благодарности, которое она испытала, увидев Клиффа на пороге, не осталось и следа.
