Юлия Григорьева - Чужими руками
– Нет! Причину твоих сомнений.
Хлопаю глазами. Он что, догадался о том, что я знаю про Клэр?
– Тебе нужно доказательство! Подтверждение того, что мои претензии на известность, славу, успех – не бред. Все эти годы я обещаю тебе, что скоро мир признает меня. Ты ждешь, а результата все нет.
Супермен останавливается передо мной. Потом опускается на колени. Преданно смотрит в глаза:
– Ну погоди еще немного! – говорит он просительно. – Успех совсем близко!
Я прикрываю глаза и молчу. Семен наклоняется ко мне. Целует. Прижимается щекой к моей щеке. Жесткая щетина уже отросла и колется. Я пытаюсь отстраниться, но губы Супермена приблизились вплотную к моему уху. Он шепчет:
– Знаешь, Зоенька! У меня есть отличная идея!
Бог ты мой! Опять идея! Сколько уже их было!
И ни одна не дала результата.
– У тебя щека колючая! – негромко говорю я, отстраняясь от него.
Супермен вскакивает на ноги:
– Я уже говорил тебе, что фотохудожнику нужны глаза. Сегодня я окончательно понял, что они у меня есть! И они открыты! Завтра мы сделаем снимок, который заставит мир признать меня!
Он снова быстро садится напротив. Наклоняется. Его голос звучит тихо и проникновенно:
– А тебя заставит устыдиться того, что ты разуверилась во мне.
– Что это будет за снимок? Пейзаж?
Супермен улыбается одними уголками губ:
– Увидишь! Тебе точно понравится.
– Заинтриговал! – со вздохом говорю ему.
С трудом скрываю свое удивление. Как забавно все складывается! Сначала, как лавина, накатили проблемы. Одна сложнее другой. Долги. Клэр. Встреча с Вениамином Аркадьевичем. Разговор с герром Хольцманом. Письма Лизки. Все сплелось в такой клубок, что казалось, его никогда не распутать. И вдруг пошло так, будто фильм начали крутить в обратном направлении. Проблемы одна за другой решаются.
Впрочем, не вдруг. Я сама нахожу выходы из трудной ситуации.
– Что-то жрать хочется! – виновато признается Супермен и вопросительно смотрит на меня.
Поднимаюсь с кресла:
– Сейчас что-нибудь сварганю!
Мы сидим на веранде за столом. У каждого в тарелке – по огромному куску мяса. Посреди стола – большая миска с салатом. Рядом – бутылка красного вина и два бокала. Мы жадно вгрызаемся в мясо и запиваем его терпким вином. Сначала звучат ничего не значащие реплики Супермена про мясо и соус к нему. Он нахваливает мою стряпню, я не собираюсь с ним спорить. Хотя его комплименты объясняются не чем иным, как голодом, и цена им – грош в базарный день, мне приятно. Потом мы коротко обсуждаем погоду. И достигаем полного взаимопонимания. Сходимся во мнении, что самая плохая погода в Австрии лучше самой прекрасной в Питере.
В какой-то момент начинает казаться, что все свалившиеся на меня проблемы были только сном. Мы – бабы, все-таки удивительные существа! Немного внимания со стороны мужа – и все заботы, только что бывшие неразрешимыми, печали, только что казавшиеся вселенскими, тают, как тает в лучах поднявшегося над горизонтом солнца холодный утренний туман. И снова все прекрасно.
Супермен сидит напротив меня. Он улыбается. Время от времени в прищуре его глаз, в едва наметившейся улыбке проскальзывает что-то шаловливое, шекочущее, заставляющее сердце сладко обмирать. Я хорошо знаю, что это означает. Ловлю себя на мысли, что рада. Я тоже хочу его близости! Хочу погрузиться в океан его любви. Хочу захлестнуть его волной своей страсти!
После ужина Супермен вызвался помыть посуду. Прячу от него улыбку. Надо же! В кои-то веки! За все время, что мы здесь живем, он ни единой тарелки не вымыл! А тут…
Сижу одна на веранде. Из кухни доносится плеск воды и мурлыканье Супермена. Я смотрю прямо перед собой. Солнце давно скрылось, и пики далеких вершин прячутся в глубокую тень. Воздух стремительно холодеет. В бездонном небе одна за другой вспыхивают звезды. Вот величественный красавец Орион. Около его ног подмигивает всеми цветами радуги Сириус. Бездонную черноту беззвучно пересекает падающая звезда. Спохватываюсь, что не успела загадать желание. А что бы я загадала, если бы успела? Чтобы у меня больше не было неразрешимых проблем? Чтобы муж полюбил меня? Чтобы отказался от Клэр? Даже не знаю… Поздно уже, наверное…
Сзади подкрадывается Супермен. Он хватает меня, поднимает на руки и, рыча, словно голодный зверь, несет в свою спальню. Любит!
Мрачные мысли отлетают прочь, и я всецело отдаюсь любви…
* * *В комнате царствует густая тишина. И такая же густая, непроницаемая ночь. Я неподвижно лежу на спине. Супермен тоже. Моя ладонь в его руке. Он нежно перебирает мои пальчики. Океан любви, в котором мы только что искупались, принес в душу покой и умиротворение. Страхи и опасения улетучиваются.
«Все хорошо! – говорю я себе. – Все наладится. Главное – что мы вместе. Признайся сама себе: ты слишком глубоко погрузилась в проблемы. Ждешь от Супермена поддержки и взаимопонимания, а сама? Ведь ему тоже нужна опора! Все художники очень ранимы. Гениальность – как идеально настроенный музыкальный инструмент. Нельзя скрипкой забивать гвозди или подкладывать ее под ножку дивана. Не только неверие, даже сомнение могут погубить, уничтожить тонкую настройку гения». Никогда не говорила вслух, но Супермен чувствовал, что я не воспринимаю его амбиции всерьез. Потому и появилась между нами отчужденность. Сначала это была маленькая, едва заметная трещинка. Но с каждым днем она становилась все больше и больше. И вот! Едва не превратилась в непреодолимую пропасть! Потому и появилась Клэр. Я сама в этом виновата! Но теперь мы все поправим. Гарантия тому – сегодняшняя ночь любви!
Может быть, сказать ему, что дом уже продан? Что мы в любой день можем ехать в обожаемый им Париж.
– Ты о чем думаешь? – негромко спрашивает Супермен.
– О тебе! Обо мне! А ты?
– Тоже!
Одно короткое слово. Но как брошенный в воду камень вызывает на зеркальной глади озера волны, так одно короткое слово вызывает во мне прилив горячей нежности к моему другу! Я крепко сжимаю его пальцы. Но Супермен не отвечает. Он уснул!
Я не сержусь. Улыбаюсь в темноту. Что сделаешь, если Бог создал мужчин такими! Засыпают они после занятий любовью. И не надо упекать их в эгоизме. Это мы, женщины, после секса мысленно переживаем любовную сказку заново. А мужской организм устроен по-другому, он заботится о том, чтобы поскорее вернуть боеспособность. Потому и засыпают мужики! Правда, Супермен обычно сразу же идет что-нибудь сожрать. А сегодня – вдруг провалился в сон!
Осторожно освобождаю кисть из руки начинающего похрапывать Супермена и выбираюсь из постели. Храп прекращается.
– Уходишь? – шепчет мой любимый.
– Пойду к себе! – отвечаю я, сопровождая свои слова глубоким вздохом сожаления и даже извинения. – Ты захрапел…
