Солнечный ветер - Марина Светлая
Послав возмутителя ее спокойствия к черту, Милана переключилась на глину. И очень удивилась, когда Павлуша, заглянув к ней, позвала обедать. Слишком быстро и незаметно пролетело время.
Картина в столовой, наоборот, удивления не вызвала. Иного и быть не могло. Назар, Данила и Грыць дружно поджидали ее за столом, на котором возвышалась ваза с тюльпанами. Посреди этого благолепия шустро перемещалась Павлуша, разнося тарелки и что-то щебеча о том, что борщ у нее нынче особенно удался. Назар ей поддакивал, говоря, что пахнет и правда изумительно. А потом осторожно добавлял, что у него на родине еще белых грибов добавляют, и тогда это вообще взрыв вкуса.
«А как это? А разве ж грибы со свёклой сочетаются?» — удивлялась домработница, на что Назар Иванович с самым серьезным видом отвечал: «Еще как сочетаются, размачиваете, значит, сушеные грибочки, потом, когда зажарку делаете, то после лука еще и их на сковородку отправляете, ну и дальше по классике…» — а после так и замер на полуслове, увидав на пороге Милану, и как-то виновато сказал:
— Меня оставили на обед.
Милана молча кивнула, усаживаясь на свое место, и имела возможность наблюдать, как Грыць привычно потопал к ней. Не дойдя, метнулся к Назару, выпросил у него кусок огурца, после чего все же подошел к Милане и устроил морду у нее на коленях.
— Предатель! — проворчала она еноту.
— А папа просто язык лесных зверей понимает, вот и договорился! — поспешил поделиться информацией Данила.
— Это не изменяет того факта, что Грыць — предатель, — проговорила Милана, все же протянув животному еще одну дольку огурца. Тот цапнул и жизнерадостно захрустел вкусняшкой. А Назар, сообразив, что никто его выгонять, похоже, не собирается, чуть расслабился и немедленно предложил:
— Могу помочь его выгуливать, кстати. Знатный зверюга. Дане же уже можно гулять?
— Даню выгуливать? — уточнила Милана, недовольно морща нос.
— Ну, вместе с Даней… Грыця. Если Дане можно выходить.
— Мам, можно, врач сказал же, что без нагрузок — можно, — вставило самое заинтересованное лицо.
— Вы прямо сейчас собрались идти выгуливаться? — продолжала вредничать Милана, присоединившись к Грыцю в поедании овощей.
— А ты не против? — всполошился сын.
— Против, если ты останешься без обеда.
— Ты самая лучшая мама на свете!
— А ты — подлиза.
— Зато работает, — усмехнулся Данила, и от взгляда Миланы не ускользнуло то, с какой жадностью за ними прямо сейчас наблюдал Назар, внимая каждому слову в их короткой шутливой перепалке. А когда Данька принялся орудовать ложкой, неожиданно для всех, а может, и для самого себя он произнес:
— А давайте на выходных за город на речку поедем?
— Не получится, — отрезала Милана.
— Мы не будем купаться, я же помню, что рано пока, — принялся пояснять Назар. — Просто погуляем, я место красивое присмотрел. Квадрокоптер дома есть, будем природу снимать. Можно барбекю сделать. Мы аккуратненько, Милан.
— Ма, — так же поднял голову Данила. И даже енот прекратил хрустеть овощами, прислушавшись.
— Я занята, — сообщила она всем одновременно и продолжила поедать свой овощной салат.
— Ну мы можем вечером, как раз жара спадет, — проговорил Назар без особой надежды. — Или ты совсем на весь день?
— Во-первых, вечером у воды будет сыро, — проговорила Милана, — а во-вторых, я совсем не смогу.
— Ну ма! Ну чё! — воскликнул Даня, начиная надувать губы, но в этот момент на него быстро глянул Назар и проговорил:
— Значит, в другой раз. Пока будем выгуливать енота.
Данька нахмурился, но примолк. А Милана точно знала, что он бы продолжил канючить, если бы не вклинился Назар. Раздражение, появившееся в ней от царившей в столовой идиллии, разрасталось, и, не давая ему выхода, Милана отставила тарелку и вышла из-за стола.
— Всем приятного аппетита! — буркнула она, успев заметить, как Грыць, едва она отошла, перебрался к Назару и устроил свою предательскую морду у него на колене.
Вторая половина дня была испорчена. Чтобы отвлечься, она звонила Олексе с Марусей, торчала на сайтах онлайн-магазинов, заказывая Даньке обновок к школе, посмотрела какую-то бестолковую киношку и нет-нет, а прислушивалась к тому, что происходит в квартире. Слышала, как уходили и возвращались Назар с Данькой — водили гулять Грыця, как щебетала Павлуша, что-то им рассказывая. Все это слишком отличалось от привычной ей жизни, и Милана не понимала, как упорядочить изменившееся мироустройство.
Глубокой ночью, когда Павлуши уже не было, Данька мирно сопел на подушке, а Грыць шуршал игрушками в вольере, Милана прокралась в столовую и умыкнула тюльпаны, по-прежнему украшавшие собой стол, к себе в комнату. Но не успели они осыпаться, как в ее квартире появилось еще одно изменение.
— Это что такое? — спросила однажды Милана, вернувшись домой после спортзала и обнаружив в тумбочке новые мужские тапочки.
— А это Назара Ивановича, — как ни в чем не бывало, сообщила Павлуша. — Он сказал, не любит носить чужое.
То, что это он в ее доме чужой, кажется, никому и в голову не приходило. Самого Назара так и вовсе не беспокоили какие-либо правила приличия. Убедиться, что в этом он ничуть не изменился, у Миланы выпала возможность очень скоро.
Был обычный пятничный вечер, который она пообещала Давиду провести с ним. Они, действительно, давно не виделись, пересекаясь ночами по телефону. Ее проблемы с Данькой, его командировки развели их на некоторое время. И если Милана не слишком замечала его отсутствие, то Давид обиженно ворчал, что совсем ею позабыт-позаброшен.
Он забрал ее из дома и увез в модный ресторан за городом, где принялся развлекать байками, кормить деликатесами от французского шеф-повара и подливать вино. Во всем, абсолютно во всем этот летний, теплый, тягучий, будто бы мед, вечер мог стать идеальным. Ну просто потому, что Давид вел себя безупречно, не напоминая о своих претензиях, еда была действительно вкусной, атмосфера вокруг — как будто сошла со страниц глянцевого журнала о роскошной жизни. И главное — вся эта безупречность должна была непременно перерасти
