Все наши разницы - Оксана Алексеева
Глава 21
Перед экзаменом у бухгалтеров меня в коридоре поймала Наталья Владимирова и отвела в сторону. Я предполагала, о чем девушка собиралась говорить, но не ожидала высокомерного тона с нервными нотками:
– Ну простите меня, Анна Андреевна! Я была неправа, но вы тоже из мухи слона раздули. То есть про вас даже упоминать нельзя, а мне можно прямым текстом угрожать? – она сделала паузу, вдохнула и вспомнила, зачем меня выцепила: – Ладно-ладно, извините! Я совершила ошибку! Разозлилась на вас, а Женька Латов вообще всех бесит. Поэтому так и получилось.
Она красивая: яркая блондинка с потрясающей фигурой. Судя по одежде, укладке и массивным сережкам, не из слишком богатой семьи – я по модницам из финансисток теперь с легкостью видела разницу, но природными данными наделена с избытком. Училась средне, талантами не блистала, вот тут еще и зависть к чужим успехам проклюнулась. И сейчас как-то вся их история стала казаться банальной: Дима запал на нее из-за внешности, но в ее характере не нашлось ничего, чтобы его удержать. Просто потому, что для таких, как он, обычные красавицы всегда найдутся – предыдущую в любой момент можно разменять на двух посвежее. Я вежливо улыбнулась и сообщила:
– Благодарю, Наталья, тронута до глубины души. Похоже, вы не знаете, что Жуковский уехал и вряд ли вернется до вашего выпуска. Значит, все его угрозы были пустыми словами.
– Уехал? Совсем? – она изменилась в лице и задумалась. Новость ее расстроила – и тем еще четче стали понятны ее интеллектуальные способности. То есть после всего и спустя столько времени она еще на что-то рассчитывала? Но девушка собралась и выдохнула: – Да и черт с ним. Тогда перед Латовым тем более извиняться не буду. С чего вдруг на меня все взъелись из-за шутки? Я же просто…
– Вы просто дура, – с доброжелательной улыбкой подсказала я.
А что ужасного в том, чтобы хоть изредка говорить студентам правду? Побежит с докладной? Так ведь не побежит, иначе ей придется рассказывать, в каком контексте прозвучало это слово – и еще неизвестно, чем это для нее самой закончится. Но Наталья не стала изображать оскорбленный вид и хмыкнула:
– Тут вы правы, не поспоришь. Придумала себе, что раз он обратил на меня внимание, то выписал билет в счастливое будущее. Я полная дура. А вы?
Надо же, иногда даже со дна звучит мудрость. Дима же не только по ее чувствам проехался. Владимирова не может знать наверняка, что между нами было, но явно догадывается, исходя из того намерения, которое выразил Жуковский еще в сентябре. Он ведь особенный – сломает любые принципы и барьеры, если ему чего-то сильно захочется.
– Не опаздывайте на экзамен, Наталья, – закруглила я разговор.
Евгений Латов, как обычно, получил пятерку автоматом, а явился лишь затем, чтобы поставить в зачетку. Я расписалась с явным удовольствием – размашисто, немного выходя за пределы строчки. До меня точно так же успел отметиться преподаватель по организации расчетов с бюджетом – тот слово «отлично» вывел крупными печатными буквами. Закончив, я тихо поинтересовалась:
– Женя, как чувствует себя мама?
Он вновь заволновался и слегка покраснел. Когда уже этот замечательный мальчик осознает свое превосходство и обретет уверенность в себе?
– Лучше, Анна Андреевна. Впереди реабилитация, но прогнозы хорошие. Она сама уже смеется – говорит, это все нужно было для того, чтобы узнать, как ей идет платок на голове.
Я встала, протянула ему зачетку, а потом, не мешкая, коснулась его плеча.
– Обязательно передайте ей пожелания здоровья. Она счастливица, раз такого сына вырастила, пусть живет долго! – Глянула на студентов, которые готовились по билетам – все неотрывно наблюдали за нами. И уже громче обратилась к ним: – Что тормозите, уважаемые? Почему не достаете телефоны и не делаете чудесные фотографии?
Наталья, которая тоже сидела в аудитории, опустила голову. А Решетников глупо объяснил:
– Так на экзамене же нельзя телефоны…
Остальные все-таки осознали быстрее, кто-то заметно удивился, а кто-то усмехнулся, уловив намек. Закинула утку одна девица, но многие поучаствовали – пусть запомнят этот момент. А понимающе улыбались сейчас те, кто хоть попытки защиты предпринимал или вообще остался в стороне. Пусть и в их умах закрепится позитивная модель поведения, а я имею право давать уроки, покуда я до сих пор педагог. Странный выдался год, он изменил меня сильнее, чем десятилетие до него.
Второй семестр набирал обороты вместе с предвкушением весны. Я не пропустила ни единой тренировки – даже с простудой собиралась и плелась в зал, ведь знала: стоит мне остановиться и пожалеть себя, как мигом накроет. Слабину себе давала раз в неделю в качестве напоминания, насколько это глупо. В такие моменты открывала профиль Димы в соцсети и часами рассматривала его фотографию на аватарке. Он так ее и не заменил, а на стене не появилось ни одного нового поста, хотя онлайн бывал регулярно. После мне неизменно становилось хуже, тогда я твердо решала, что больше подобного не повторится. Понятное дело, настроя с трудом хватало на следующую неделю. Что за ерунда с моей головой? Он не умер, не заболел, никакой свежей информации не подкинул, но я будто осознанно выбрала иногда страдать без причины. Вот был бы повод – я бы оторвалась! В ошибке, которую я совершила, был лишь один изъян: она оказалась слишком маленькой. Ни стыда, ни сожалений от такой мелочи не испытать. Всего два месяца общения, несколько поцелуев и одна ночь – об этом пустяке на пенсии с романтическим вздохом не вспомнишь. Жаль, не протянулось дольше, за полгода или год я бы столько шоковых моментов накопила, что сейчас сокрушалась бы основательно и бесповоротно.
В феврале съездила на день рождения папы. Родственники были очень рады концу конфликта и старались вести себя дипломатично. Решили, что раз уж я так сильно соскучилась и сделала первый шаг, то запинывать меня необязательно. На самом деле Юлька по телефону мне мозг выносила и в итоге убедила, что я не очень-то верно поступаю, отворачиваясь от семьи. Она была права до того момента, пока не упомянула, что я единолично в общей реакции и виновата – кто меня заставлял такую дичь творить? Поэтому шаг-то
