Слабо не влюбиться? (СИ) - Татьяна Юрьевна Никандрова
— Ты так и не рассказала, как прошла вчерашняя гулянка. Весело было?
— Да нормально, — отвечаю как можно беззаботней. — А почему тебя это так интересует?
Мне уже хочется разлить чай и разложить шарлотку по тарелкам, но я не двигаюсь с места. Жду, когда Фед выпустит меня из своего внезапного захвата.
— Может, я ревную, — раздается неожиданно у самого уха.
— Ты? — не могу сдержать смешок. — Меня?
— Ну да, — отвечает он, придвигаясь еще ближе.
Теперь нашу позу даже с натяжкой нельзя назвать дружеской. Парень фактически впечатался мне в спину, а его горячее дыхание путается где-то у меня в волосах. Это очень близко. Недопустимо.
— Федь, ты чего? — лепечу я, растерявшись.
Оборачиваюсь, чтобы поймать его взгляд, но вместо этого ловлю губы. Губы, которые со сминающим напором впиваются в мои.
Глава 51
Первая реакция — шок и непонимание. Ведь мы с Федом так не договаривались! Зачем он ни с того ни с сего напрыгнул на меня с поцелуями? Я аж оторопела!
Вторая — запоздалое удивление, потому что слияние наших губ оказывается не таким уж плохим, как я боялась. Это, конечно, не ослепительный фейерверк, брызжущий эмоциями, но на задорный бенгальский огонек вполне похоже.
Медленно опускаю веки и прислушиваюсь к собственным ощущениям. Фед нежный, и от него приятно пахнет. А еще он очень аккуратно оттягивает мою нижнюю губу зубами, отчего создается ощущение игры в кошки-мышки. Я пытаюсь сбежать, но он преграждает мне любые пути к отступлению. И знаете что? Мне на удивление нравится эта игра.
— Что это было? — шепотом спрашиваю я, когда парень наконец отрывается от моего рта.
Наши лица все еще очень близко, а кончики носов едва не задевают друг друга.
— Я тебя поцеловал, — отвечает в своей фирменной манере. Просто и логично.
— Это я поняла, — усмехаюсь. — Но зачем?
— Ты мне очень нравишься, Вась, и я…
Договорить он не успевает, потому что атмосферу нашего внезапного единения нарушает писк дверного звонка. Мы с Федом синхронно вздрагиваем, и он недоуменно интересуется:
— Ждешь кого-то?
— Нет, — мотаю головой, лихорадочно соображая. — Совсем нет…
Иду в прихожую, гадая, кто это может быть. Дверью ошиблись? Или же родители раньше времени приехали? Ну нет, это невозможно… Они бы позвонили.
Припадаю к глазку и… Холодею. Потому что по ту сторону двери стоит никто иной, как Артём Соколов.
Тугой узел волнения закручивается где-то в области солнечного сплетения и судорожными спазмами оседает в животе. Ладони за мгновенье делаются липкими. В горло забивается першащий ком.
Зачем Тёма пришел? Чего хочет?
Дрожащими пальцами прокручиваю вертушок замка и отворяю дверь.
— Привет? — моя интонация отчего-то делается вопросительной.
Не подумайте, я рада другу, просто его появление слишком уж… Неожиданное.
— Привет, малая.
Соколов выглядит уставшим. Словно этой ночью он вообще не спал. Под глазами пролегли темные круги, а веки кажутся немного воспаленными.
— Все в порядке? — с беспокойством пробегаюсь по нему взглядом.
— Да, — он кивает, разглядывая меня в ответ. — Можно войти?
— Конечно, — ошарашенно пячусь назад, впуская парня в квартиру.
В голове роится миллион вопросов, но я их не озвучиваю. Просто смотрю на Артёма, изнывая от томительного ожидания.
Он небрежно скидывает кроссовки и, приблизившись, ловит мои трясущиеся ладони своими, большими и сильными.
— Вась, слушай, я всю ночь думал над тем, что произошло вчера. И мне кажется, что нам стоит…
— Привет, я не помешал? — за моей спиной слышится голос Феда.
Взгляд Артёма резко дергается в сторону, и я чувствую, как напрягаются жилы на его шее.
— Эм… Федь познакомься, — высвобождаю свои ладони из горячих рук и указываю на Соколова. — Это Тёма, мой друг. Тот самый, что недавно вернулся из армии, — перевожу трепещущий взор на Артёма и добавляю. — А это Фед Осипов, мы…. Мы с ним вместе учимся.
Буквально на пару секунд в комнате воцаряется тишина. Настолько некомфортная, что к повисшему напряжению, кажется, можно подсоединить провода и осветить несколько улиц.
Первым из оцепенения выходит Фед. Она цепляет добродушную улыбку и, шагнув к Артёму, протягивает ему раскрытую ладонь:
— Приятно познакомиться. Наслышан о тебе.
Мне вдруг чудится, что Соколов просто-напросто проигнорирует сей приветственный жест. Потому что в его лице не читается ничего кроме жгучего потрясения. Он смотрит на Осипова так, словно увидел нечто сверхъестественное. Привидение или, скажем, призрака.
Артём несколько раз моргает, а потом все же подает Феду руку. Хоть и несколько заторможенно.
— Взаимно, — отвечает глухо.
Его полный замешательства взор скользит по Осипову, а потом тяжелой гирей припечатывается к полу.
— Тём, ты раздевайся, мой руки и проходи на кухню, — нарочито бодро говорю я. — Мы как раз собирались чай пить. Я шарлотку испекла.
Соколов никак не реагирует на мой щебет. Будто не слышит. Стоит и, не мигая, гипнотизирует паркет.
— Тём? — осторожно касаюсь его локтя и пытаюсь заглянуть в лицо.
— М? — вопросительно тянет он, выходя из ступора.
— Я говорю, шарлотку будешь? — повторяю мягко.
— А, да… Давай, — отвечает рассеянно и, сбросив пальто, скрывается в ванной.
Мы с Федом возвращаемся на кухню. Атмосфера между нами даже близко не походит на ту, что витала еще пять минут назад. Она накалилась. Сделалась наэлектризованной и вязкой. Кажется, стоит произнести хоть слово — и оно тут же погрязнет в густой жиже сковавшего нас напряжения.
Разрезаю чертову шарлотку и раскладываю ее теперь уже по трем тарелкам. Ставлю их на стол и принимаюсь за чай. Соколова нет уже довольно долго, и каждый новый миг ожидание тянущей болью отзывается где-то в сердце.
— Куда мне садиться?
Он возникает на пороге кухни неожиданно. Понятия, не имею, как я не расслышала его приближающиеся шаги. Видимо, слишком глубоко погрузилась в собственные переживания.
Оборачиваюсь и становлюсь свидетелем неприятной сценки: Артём замечает вазу с пионами, которые сиреневым пятнышком украшают мой подоконник, и едва уловимо морщится. Так, будто ему внезапно стало больно, но он изо всех сил пытается это скрыть.
Затем его мрачный взгляд дергается к Феду, который невозмутимо попивает чай. Надо отдать ему должное — из нас троих Осипов держится лучше всех.
— Вот сюда садись, — указываю Артёму на стул с противоположного края стола. — Лимон в чай добавить?
— Угу, — безразлично бросает Соколов, продолжая гипнотизировать Феда.
Ставлю перед ним чашку и плюхаюсь на свободный стул. Обстановка, мягко говоря, неуютная. Хочется обнять себя руками и поежиться. И температура в комнате здесь не при чем.
— Ну, как дела? Как первые дни на гражданке? — Осипов предпринимает попытку завязать светскую беседу, за которую я ему очень благодарна.
— Как мои дела? — с недобрым прищуром переспрашивает
