В объятиях Элиты (ЛП) - Станич К.М.

Харпер несётся по полю со своими родителями на буксире, смеющаяся, улыбающаяся. Они выглядят такими нормальными, но я не позволю себе забыть, что её родители — старшие члены Клуба Бесконечности. Они вполне могут быть одними из тех, кто подталкивает своего собственного ребёнка к совершению убийства.

— Я не могу поверить, что мы так и не добрались до этой сучки, — ворчит Зейд, и Зак хмыкает в знак согласия.

— Никогда не говори никогда, — шепчу я, когда мы находим свои стулья, а затем слоняемся вокруг в ожидании начала церемонии. Я пока не вижу папу в зале, но он предупредил меня, что может опоздать. Я отправляю быстрое сообщение, чтобы узнать, где он, и он отправляет ответное: «Время прибытия через двадцать минут».

Двадцать минут, да?

Это будет непросто; он может пропустить начало моей речи. Но я не могу откладывать, по крайней мере, с тем, что я запланировала. Всё сводится к выбору времени. Харпер Дюпон, сегодня вечером ты пойдёшь ко дну.

— Он будет здесь, — говорит Зак, протягивая руку, чтобы поправить мою чёрную шапочку, кисточка которой раскачивается туда-сюда перед моим лицом. Я отбрасываю её в сторону и пытаюсь успокоить свои нервы.

Сегодня важный день. Безумно. Я планировала это весь год, не рассказывая об этом ни единой живой душе.

Чертовски горжусь собой за это.

— Знаю, — отвечаю я, позволяя Заку ещё раз обнять меня. Он так чертовски хорош в обнимашках, что я не могу устоять. — Я знаю, что так и будет. Я просто беспокоюсь о нём.

— Я больше беспокоюсь о тебе, — говорит Зак, оглядываясь через плечо, когда миссис Амбертон подходит и встаёт рядом с нами, протягивая красно-белую ленту с чёрным словом, нацарапанным курсивом по всей длине.

— Поздравляю, Марни, — говорит она, когда я беру свою прощальную ленту и наблюдаю, как она подходит, чтобы вручить Тристану его приветственную. — И вас тоже, мистер Вандербильт. — Миссис Амбертон отступает назад, её оранжевые кудри собраны в некое подобие причёски, и она нежно улыбается мне. Она всегда была милой, безусловно, одна из моих любимых учительниц, но она была слишком слаба, чтобы защитить меня от хулиганов. Я всегда буду помнить об этом, что я должна была быть достаточно сильной, чтобы защитить себя. Это хороший жизненный урок, который нужно усвоить, не так ли?

— Спасибо, — говорю я ей, и мы слегка обнимаемся, пока зрители заполняют трибуны, ряды за рядами лучших представителей общества и самой элиты. Принцесса Александра там вместе с Кэтлин Кэбот и её мужем (Кэтлин машет мне рукой, и я могу сказать, что она чертовски горда). Чёрт, появляется даже Билли Кайзер, и удивление Зейда отражается на его лице.

Робин Брукс сидит в дальнем конце со своей дочерью Келси, и я могу только предположить, что двое сурово выглядящих мужчин рядом с ними — отец и дедушка Зака.

К счастью, я нигде не вижу Уильяма Вандербильта.

— Его здесь нет, — говорит Тристан, вздыхая с облегчением. — Спасибо, чёрт возьми, за это.

— В тебе нет даже маленькой частички, которая хотела бы, чтобы он был здесь? — спрашиваю я, и Тристан смотрит на меня с таким суровым выражением лица, как будто он никогда в жизни не был более серьёзным.

— Единственный человек, о котором я забочусь, находясь здесь — это ты. Вот и всё. Мне больше ничего не нужно. — Он бросается на своё место, как будто у него плохое настроение или что-то в этом роде, но я знаю, что это просто нервы. Он беспокоится обо мне. Все парни волнуются. Целый год они работали над тем, чтобы защитить меня от очень реальной угрозы. В течение целого года это работало.

Сегодня последний день, финальная схватка.

Всего двенадцать грёбаных часов…

Мою арфу вкатывают на сцену, и нас всех проводят на наши места, чтобы мисс Фелтон могла начать свою речь, поблагодарив выпускников, школьный совет и так далее, и тому подобное. Как только она заканчивает, объявляют обо мне, и толпа должным образом приветствует меня, чего они точно не делали в течение первого года.

Я выхожу на сцену и играю специальную аранжировку, которую я написала на основе стандартной выпускной песни Pomp and Circumstance (прим. Pomp and Circumstance — торжественный и церемониальный марш). Мои пальцы перебирают струны, и мои глаза закрываются, когда остальная часть оркестра поддерживает меня с поля, расположенного прямо перед помостом.

Музыка пронизывает меня насквозь, и я открываю глаза, встречаюсь взглядом с Тристаном, испытывая тот особенный прилив уверенности, который всегда охватывает меня, когда он рядом, пока я играю. Виндзор — следующий парень, с которым я встречаюсь взглядом, уверенно играющая на своём инструменте, зная, что, по крайней мере, на данный момент, по крайней мере, прямо здесь, всё будет хорошо.

Мой взгляд поднимается и сканирует толпу, и я нахожу Чарли в первом ряду, он сидит в инвалидном кресле в шляпе и плотном пальто, несмотря на то, что на улице солнечно. Дженнифер находится справа от него, а его санитарка стоит чуть в стороне, слева от него. Он машет мне флажком Бёрберри, когда замечает, что я смотрю, и я улыбаюсь.

«Не думай о том, каким худым он выглядит», — говорю я себе, потому что папе было так важно увидеть этот момент, что он проделал весь этот путь сюда, несмотря на то, что он болен. Я не буду всё это портить для него.

Мой взгляд возвращается к остальным моим парням, и мне интересно, как долго они ещё будут моими мальчиками, после того как я сообщу им о своём окончательном решении.

Зейд сжимает кулак, а затем прижимает ладони ко рту, чтобы выкрикнуть что-то ободряющее. Крид откидывается на спинку стула, но на его лице улыбка кота, который получил свои сливки. Только я почти уверена, что в этом сценарии, сливки — это я. Зак последний, но не потому, что у меня в голове есть какой-то рейтинг для этих парней. Как бы я могла? По сравнению с ними это всё равно что сравнивать яблоки с апельсинами. Каждый из них занимает свою нишу в моём сердце. А Зак Брукс, он как уютный плюшевый мишка-телохранитель. Только… не говорите ему, что я так о нём думаю.

Я заканчиваю своё выступление и принимаю аплодисменты толпы, прежде чем подняться на трибуну и взять микрофон. Пришло время произнести мою прощальную речь. Хорошо, что я готовилась к этому моменту с тех пор, как мне исполнилось двенадцать.

— Добро пожаловать, друзья, семья и любимые. От имени студентов Подготовительной Академии Бёрберри я хочу поприветствовать вас здесь сегодня, чтобы отпраздновать окончание целой эпохи. — Я делаю глубокий вдох и вздёргиваю подбородок. Я не читаю по карточке; я достаточно практиковалась, чтобы в этом не было необходимости. — В течение четырёх лет ученики этой школы боролись изо всех сил, чтобы достичь того, чем они являются сегодня. И теперь, в этот великолепный солнечный калифорнийский полдень, мы все получаем по своим заслугам. — Студенты сходят с ума, но я почти уверен, что только мои ребята, Миранда и Эндрю, улавливают скрытые намёки в моей речи.

Я занимаю отведённое мне десятиминутное время цветистыми словами о будущем, а затем спускаюсь вниз, чтобы занять своё место в аудитории. Тристан следующий, и я не удивлена, увидев, что он столь талантливый оратор, как и талантлив во всём остальном. Его слова действительно поднимают настроение, и я ловлю себя на том, что хлопаю как сумасшедшая вместе со всеми остальными.

В то время как молодёжный оркестр во второй раз за день играет «Pomp and Circumstance», мисс Фелтон и толпа сотрудников академии, включая мистера Кастора, миссис Амбертон и мисс Хайленд, поднимаются на сцену и начинают приглашать студентов забрать свои дипломы.

Порядок полностью основан на ранжировании по классам, просто последняя маленькая колкость, чтобы пристыдить нас всех и заставить делать всё, что в наших силах. Но я всё устроила так, что Харпер Дюпон, которая, что достаточно шокирующе, вошла в десятку лучших в нашем классе, оказалась последней.

Абсолютно. Последней.

Она с трудом сдерживает хмурый взгляд, когда берёт свой диплом у мисс Фелтон, пожимает ей руку и направляется через сцену, ненадолго останавливаясь перед массивным гербом Подготовительной Академии Бёрберри, чтобы её мог сфотографировать профессиональный фотограф, нанятый специально для этого случая.