Девиантное царство - Трейси Лоррейн
— Потому что… — Круз колеблется, пытаясь подобрать правильные слова.
— Это позволило бы ему слишком легко отделаться? — Предлагает Тео у меня за спиной.
— Бинго, — поет Круз. — Он слишком долго контролировал нас, все, что его окружало. Он нажил себе слишком много врагов, врагов, которые, похоже, хотят от него больше мяса, чем мы, и это говорит о многом.
— Он всегда был властолюбивым ублюдком, но в последние несколько лет он довел это до крайности. Поцелуй Дэмиена в задницу из-за всей этой ситуации с Джокером был гребаной шуткой, потому что, пока он пытался укрепить отношения с Чирилло, он вступил в сговор с Луисом, чтобы снизить уровень Семьи на пару пунктов, планируя захватить их цепочку поставок.
— Что? — Ревет Тео, вскакивая на ноги. — Мой отец знает об этом?
— Теперь он знает, — говорит папа, кивая. — Вот где мы только что были.
— Вот из-за чего все это было, — говорит Круз, указывая рукой на нас двоих. — Рэм и Луис использовали связи твоей мамы с Чирилло для собственной выгоды. Они привязали тебя к семье, к твоему врагу, в надежде раскопать какую-нибудь грязь, устроить какое-нибудь дерьмо. Но в то время как жадность твоей мамы сыграла им на руку, твоя жажда мести — нет.
— Вот что имел в виду тот парень, — бормочу я себе под нос.
— Какой парень? — Спрашивает Тео.
Выдыхая, я вспоминаю свое недолгое пребывание в плену у кого-то другого, кроме него. — Когда я была заперта, пришел один парень. Он был милым. Позволил мне воспользоваться ванной, принять душ. Говорил со мной, как с человеком. Он сказал мне, что причина, по которой я была там, заключалась в том, что я была нужна им на их стороне. В то время я понятия не имела, что он имел в виду, и он не стал вдаваться в объяснения. Но теперь в этом есть смысл.
— Они действительно хотели, чтобы я была змеей?
— Да, — хладнокровно заявляет папа. — И твой дедушка спровоцировал весь этот гребаный фарс.
— Ублюдок, — шиплю я себе под нос.
— Они заманили твою маму обещаниями богатства и будущего, о котором она мечтала для вас двоих, и все это время ждали, чтобы изобличить ее и предать тебя, — объясняет Круз, на случай, если это еще не было предельно ясно.
Папины кулаки сжимаются там, где его руки лежат на бедрах, прежде чем он отрывается от сиденья, объявляя: — Мне, черт возьми, нужно выпить.
Как только он выходит из комнаты, Тео оставляет поцелуй на моей щеке и уходит вслед за ним.
Только когда они оба исчезают из виду, я, наконец, откидываюсь на спинку дивана и делаю долгий, успокаивающий вдох.
— Это гребаное безумие.
— Добро пожаловать в мой мир, малышка.
Я раздражаю его тем, что он использует прозвище, которое он использует, чтобы подразнить меня.
— Что будет дальше, Круз? — Спрашиваю я, и мой голос звучит совершенно разбитым даже для моих собственных ушей.
— Ну… — начинает он, наклоняясь вперед и беря со стола один очень холодный кофе. Он делает глоток, прежде чем его верхняя губа скривится в отвращении. — Это отвратительно.
— Мы отвлеклись.
На его губах появляется понимающая ухмылка.
— Даже не начинай. Я замужняя женщина.
Он отдает мне честь и, к счастью, возвращает разговор к тому, с чего мы начали.
— Ладно, итак, что касается того, что будет дальше. Волкам нужен новый вожак. Жнецам нужен новый президент. — Он подмигивает, и я не могу удержаться от смеха.
— Боже, помоги миру, Круз скоро станет боссом, — легкомысленно бормочу я.
— Эй, заткни свою пасть, соплячка.
Я нежно улыбаюсь ему и снова отворачиваюсь.
— И, надеюсь, — продолжает он, — мы все сможем работать в наших районах города как одна большая счастливая семья.
— Просто так. Мир на Земле?
— Я уверен, что это будет намного сложнее, но такова идея. Что насчет тебя? Что дальше у миссис Эмми Чирилло?
— Рэмси-Чирилло, пожалуйста.
Его брови приподнимаются от того, как быстро я отвечаю на это.
— Значит, мы отзываем адвокатов?
— Я что, сошла с ума, Круз? — Я спрашиваю. — Типа, так оно и есть. Я знаю, что это так. Но… Дерьмо. Это безумие. На самом деле я подумываю о том, чтобы продолжить это дело.
— Эм, — вздыхает он. — У меня никогда не было ничего похожего на то, что ты, кажется, нашла с Тео. Ты обращаешься не к тому человеку за советом по сердечным вопросам. Тебе нужно кого-нибудь прикончить, я твой парень. Пытать кого-нибудь, я сейчас буду рядом. Но любить и жить долго и счастливо? Нет, не мой курс.
— Спасибо, помог, — бормочу я, скрещивая руки на груди.
— Послушай, — наконец говорит он после того, как мы несколько секунд просто смотрим друг на друга. Он проводит рукой по лицу, потирая шершавую челюсть. — У каждого будет свое мнение о том, что вам двоим следует делать, о том, как вы должны прожить свою жизнь. Но на самом деле, единственные мнения двух людей, которые имеют значение, — это ваши два. Только вы двое знаете, что вы чувствуете. То, чего ты действительно хочешь. Доверяй своему сердцу, доверяй своей интуиции и просто надейся, что, черт возьми, все остальное встанет на свои места.
— Я думаю… Мне кажется, я влюблена в него, — признаюсь я, выпуская слова, которые уже некоторое время вертелись у меня в голове, тем более с тех пор, как он сказал их мне.
Губы Круза приоткрываются, чтобы ответить, но прежде чем он успевает что-либо сказать, на дверной проем падает тень. Мое сердце колотится о ребра, я уже знаю, кто там стоит. Кто только что выслушал мое признание.
Сделав глубокий вдох, я, наконец, прослеживаю за взглядом Круза в сторону парня, стоящего в дверном проеме. И слава богу, что я это делаю, потому что выражение его лица и потрясенное недоверие в его глазах ошеломляют меня.
Ничего не сказано, пока воздух потрескивает между нами. Единственные звуки, которые можно услышать, — это мое колотящееся сердце и неловкое шарканье Круза.
Наконец, Тео прочищает горло и поднимает руку, откидывая волосы со лба. — Т-твой… твой папа сказал, что мы могли бы устроить вечеринку с ночевкой. — Он подмигивает, и все смущение, которое я испытала из-за того, что меня застукали раньше, возвращается.
— О-о, ладно. Здорово. Это здорово, — я заикаюсь, как гребаная идиотка, но ничего не могу с собой поделать. Зная, что он только что услышал, как я призналась в этом кому-то другому… Блядь.
Сожаление переполняет меня, когда я поднимаюсь на ноги.
Единственный человек,
