Прекрасный дикарь - Каролайн Пекхам
— Где моя женщина? — позвал Рокко, направляясь через комнату и отыскивая звуковую систему, и включив музыку, он начал танцевать под «All Star» группы Smash Mouth, и остальные застонали, когда он начал петь во всю мощь своих легких.
Фрэнки предложил мне выпить, и я пошел за ним на кухню, где он налил здоровый стакан скотча и подвинул его мне через стол.
— Мы заказали пиццу, — сказал он с ухмылкой. — Я подумал, что мы могли бы устроить вечер семейного общения. Если это не слишком много для твоей девочки?
— Она и не такое выдерживала, чем ночь в окружении кучки мафиозных засранцев, — ответил я, делая длинный глоток своего напитка. — Но если ее ошеломит весь тестостерон, витающий в воздухе, тогда я с радостью скажу вам всем, чтобы вы отвалили.
— Не забывай, что это мой дом, fratello (п.п. брат), — сказал Фрэнки со смехом. — Ты не можешь выставить меня за дверь.
— Я больше тебя, так что я уверен, что смогу.
Он посмотрел на меня, словно решая, правда это или нет. Мы все четверо были выше шести футов, но я был массивнее его. Его мускулы были чистыми и рельефными, а я был просто чистой мускулатурой.
— Готов поспорить, что я быстрее, — сказал он. — Что уравняет шансы.
Я мрачно усмехнулся, размышляя, не стоит ли нам как-нибудь проверить это в драке. Ведь именно так поступают братья, верно?
— Вот они! — воскликнул Рокко, забыв о своем танце, когда повернулся к коридору, где только что появилась Слоан с Ривер, прижатой к груди. — Любимые всей моей жизни!
Он пробежал через всю комнату и заключил их в объятия, подняв Слоан с пола так, что она завизжала из-за ребенка на руках, пока он снова не опустил ее на пол с грязным поцелуем. Оторвавшись от нее, он выхватил у нее Ривер и вернулся к своему танцу с малышкой, разглядывая ее и возбужденно воркуя.
— Закрой глаза, Николи, — потребовала Слоан, резко указывая на меня. — Пришло время для показа нового имиджа.
— Это не какой-нибудь романтический фильм девяностых, — пробормотал я, но Энцо двинулся вперед и толкнул меня на один из барных табуретов, а Фрэнки закрыл мне глаза ладонями, чтобы убедиться, что я действительно ничего не вижу.
Раздалось много смеха, потом Энцо зарычал, отчего мне захотелось ударить его по члену, и Фрэнки наконец убрал руки от моих глаз.
Уинтер стояла в изумрудно-зеленом платье, которое облегало ее фигуру во всех смыслах и подчеркивало ее зеленые глаза. Ее кроваво-красные волосы блестели и были уложены в идеальные распущенные локоны, которые вились вокруг ее лица, лишь лаская низкий вырез платья. Она воспользовалась помадой того же оттенка, что и ее волосы, а тени на глазах убрали невинность с ее лица. Слоан побудила ее покружиться, и я сглотнул, рассматривая заднюю часть платья без спины, а также тот факт, что на ней явно не было лифчика, и то, как идеально оно обтягивало ее задницу.
— Ты держишь ее под замком или она в свободном доступе? — спросил Энцо достаточно громко, и я рефлекторно ударил его кулаком. Только в руку, но все же.
Он проклял меня, начав смеяться, а Фрэнки резко застонал.
— Плохой ход, fratello, ты только что выдал свое слабое место. Теперь он никогда не перестанет изводить тебя из-за нее.
Я нахмурился и посмотрел на Фрэнки, но уже забыл о его замечании, когда двинулся к Уинтер, обхватил ее за талию и снова повел по коридору, когда мой рот нашел ее рот.
Она задохнулась, когда я поцеловал ее, и я прижал ее спиной к стене, как только мы скрылись из виду, и застонал ей в рот, вжимаясь в нее своим членом. Я был тверд с того момента, как открыл глаза и увидел ее в таком виде, но это было совершенно не к месту.
— Давай вернемся в твою комнату, — вздохнул я, когда она обвила руками мою шею, кивнув в знак согласия.
Я поднял ее на руки, игнорируя возбужденный смех и освистывание, которые доносились за нами, и понес ее обратно в спальню.
— Выбери другое платье, куколка, — прорычал я ей в рот, заставив себя опустить ее на пол и встретившись с ее глазами, когда она нахмурилась.
— Почему? — спросила она в замешательстве. — Тебе не нравится?
— Блядь, да, мне нравится, Уинтер. Чертовски нравится. Никто из этих мудаков не может оторвать от тебя глаз. Тебе нужно снять его.
Она долго смотрела на меня, а потом ее глаза сузились до щелей. — Нет.
— Нет? — растерянно спросил я, раздражение пронзило мою кожу.
— Я свободная девушка или же просто нахожусь в более красивой клетке? — шипела она, глядя на меня во все глаза.
— Дело не в этом, куколка, — пообещал я, мне ни капельки не нравилось, как она смотрит на меня. — Просто ты… это платье… ты, ну, ты — это все. Это, блядь, слишком. Я не могу держаться от тебя подальше, я не хочу, чтобы другие мужчины смотрели на тебя так.
— Я свободна, Николи? — мрачно спросила она.
— Конечно, свободна, но…
— Тогда я могу сама выбирать себе одежду. И мне нравится эта. — Она отвернулась от меня и вышла из комнаты на своих красных туфлях на высоких каблуках, а мое нутро опустилось на самое дно.
Ярость пронзила меня насквозь, и рычание сорвалось с моих губ, когда я выбежал следом за ней, желая позвать ее по имени, но зная, что не могу. Если она не хотела переодеваться, я не мог заставить ее… или мог? Черт, нет, нет, я определенно не мог этого сделать. Черт. Я хотел погнаться за ней, схватить ее, затащить обратно в комнату и заставить ее переодеться, желательно трахнуть ее до потери сознания где-нибудь в середине этого, но я не мог. И когда я догнал ее, она была уже в гостиной, танцуя с Рокко, Слоан и Энцо, и я больше ничего не мог сказать по этому поводу.
У меня свело челюсть, и Фрэнки ухмыльнулся, подталкивая ко мне полный стакан виски.
— Она дикая, fratello, — сказал он, выглядя так, будто пытался не рассмеяться. — И я не думаю, что она из тех, кого можно приручить. Нельзя пережить такое, что пережила она,
