( Не ) настоящая жена для магната - Анастасия Князева
— Привет! — малышка взяла меня за руку и едва заметно нахмурилась. — Ты принцесса, да? Тебя тоже похитило злое чудовище?
То, с какой наивной правотой она произнесла эти слова, не могло не подкупить. Сама того не понимая, девочка вдруг озвучила мои собственные мысли. Ее мама нахмурилась и устало облокотилась на стену.
Решение пришло моментально. Я вдруг поняла, что обязана ей помочь. Сейчас же.
— Не совсем так, — начала как можно спокойнее. — Я скорее королева, ведь мой муж — самый настоящий Король!
Я заметила, как яркие сапфиры ее глаз загорелись неподдельным интересом.
— Это правда? Мамочка, ты слышала?! — малышка еще крепче сжала мою руку, будто боялась, что Королева может исчезнуть, так и не рассказав ей свою историю. — Она — Королева! Представляешь?
— Да, солнышко, — наши взгляды встретились, и я увидела в ее глазах безмолвное «спасибо». — Простите, я не представилась вам. Меня Варей зовут. А эта непоседа, — она любовно приласкала девочку, — моя дочь Юля.
— Очень приятно. А я — Марина. Вы…
Я собиралась спросить, как и почему они тут оказались, но Варя перебила меня.
— Прошу вас, идемте в детскую. Нам нельзя здесь долго находиться.
Повернувшись, она двинула к той самой двери, откуда минутами ранее выбежала Юля.
Мы прошли в просторную светло-розовую «Комнату Принцессы», как назвала ее малышка. Варя закрыла за нами дверь и щелкнула замком.
Она явно чего-то жала. Я видела, как ее трясло от волнения, хотя сама девушка изо всех сил старалась это скрыть.
Поставив Юленьку на пол, Варя бросилась к окну.
Тонкие белые пальчики слегка отодвинули плотную ткань, полоска света просочилась сквозь щель и осветила ее напряженный профиль.
— Варя, что-то не так? Вы чем-то взволнованы.
Я встала рядом и попыталась выглянуть во двор, но она тут же выпустила штору.
— Все в порядке. Они уже здесь.
— Они? — я не поняла. — Кто? Варя, что происходит?
Я старалась говорить как можно спокойнее, мне не хотелось, чтобы мой страх передался ребенку. Тем более, что Юля уже подбежала к матери и обнимала ее за талию.
— Полиция. Мой брат обещал, что вытащит нас отсюда. Скоро уже все начнется.
Брат?
Так Варя — сестра Германа? Это для ей я должна была передать кое-что?
Инстинктивно потянулась к карману и вытащила из него кусочек запечатанной фольги. Таблетки?
— Герман просил отдать это вам.
— Лешкааа, — в больших зеленых глазах заблестели слезы. — Он все-таки достал их для меня… Спасибо!
Торопливо распечатав упаковку, Варя проглотила две белые таблетки за раз.
Все это она делала быстро, почти машинально. Прижав ладонь к шее, тяжело сглотнула и объяснила спокойно:
— Эти лекарства мне жизненно необходимы. Если бы не вы…
Она не договорила. Лишь улыбнулась грустно, от чего мне стало совсем не по себе.
Сколько еще тайн хранит это проклятое место? Сколько пленников и разрушенных судеб?
Зачем Гордееву эта девушка? Почему он ее тут держит?
— Мама, — вдруг прозвучало в возникшей тишине. Жалобно, с надрывом. — Ты ведь не умрешь?
Девочка вцепилась в нее так сильно, что невольно причинила этим боль.
Я заметила, как Варя поморщилась, но еще больше меня заворожил взгляд Юли.
Подняв голову, она смотрела на мать своими огромными бездонными глазами, в которых застыли океаны отчаяния и горя… и робой надежды. Спрятанной в самом центре крохотного детского сердечка, как за толстыми запотевшими стеклами готовых пролиться слез.
Варя вздохнула и опустилась перед ней на колени.
— Что ты, маленькая. Я никогда тебя не брошу! Слышишь меня? Никогда! Ты — самое дорогое, что у меня есть в этом мире. Ты — моя душа, мой солнышко. А разве человек может жить без сердца?
Юля молчала. Только продолжала смотреть на своего ангела так, что душу выворачивает, кромсает на лоскутки.
Наконец, малышка мотнула головой.
— Вот и я не могу без тебя. Ты — мое все, Юляш. И я никогда тебя не брошу!
— Никогда — никогда? — и всхлипнула шумно.
— Никогда — никогда!
Отвернувшись, я приподняла край занавески и чуть не закричала от счастья.
Тимофей!
Чернов был там, внизу. Он стоял в окружении целого отряда ОМОН и спокойно раздавал указания.
Сердце мое болезненно сжалось, подскочило к горлу, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди и взлететь свободной птицей.
Они здесь! Успели. Они успели, господи!
Я почувствовала, что плачу и торопливо смахнула влагу со щек.
Ну, не дурочка ли? Разве можно плакать, когда все ТАК хорошо?
— Все закончилось! — торжественно объявила я и улыбнулась. — Чернов здесь. Он нас вытащит! Нам больше нечего бояться.
Не помня себя, я бросилась к двери детской. Хотела послушать, что происходит в коридоре. Мне не терпелось выбраться из этого ада, найти там Артема, прижаться к нему и заставить поклясться, чтобы больше никогда и ни при каких обстоятельствах не отпускал от себя. Никуда!
Я была настолько окрылена предстоящим воссоединением, что не сразу заметила, как другая дверь, с противоположной стороны, бесшумно отворилась.
А потом услышала за спиной хриплое, надсадное:
— Куда собралась, маленькая?
Не веря собственным ушам и отказываясь воспринимать происходящее, я окаменела, так и не дойдя до двери, и на мгновение забыла даже как дышать.
Прямо у меня за спиной, держа в вытянутой руке пистолет, стоял Гордеев…
Он был близко… очень близко. На расстоянии вытянутой руки. Я чувствовала его, каждой клеткой ощущала его присутствие. Мерзкое. Ненавистное.
Медленно, не чувствуя собственного тела, заставила себя повернуться. Подняла чуть дрожащий подбородок и перехватила стеклянный, леденящий внутренности, взгляд зверя.
Гордеев изменился с нашей последней встречи, когда я огрела его по голове и сбежала из родительского дома. Он даже изменился с того туманного вечера, когда я мельком видела его в толпе. Тогда он показался мне таким же сильным и влиятельным, как много лет назад. Сейчас же я видела перед собой не царя зверей, а трусливого загнанного в угол шакала.
Он похудел. Сильно. На осунувшемся постаревшем лице отчетливо виднелись глубокие уродливые морщины. Годы не пощадили его. Гордеев действительно постарел. Больше не было того гордого, самонадеянного павлина, каким я помнила его все это время. Нет. Теперь это был обычный, потрепанный жизнью и вредными привычками старик.
Лицо серое, под глазами залегли черные круги, словно человек пережил что-то поистине ужасное. Его скула напряженно подрагивала, выдавая злость и… страх. Я видела в его взгляде неприкрытый ужас, и это придало мне сил.
Молчание
