Моя на 7 ночей - Амира Ангелос
На третий день моего пребывания в доме, Демид остается ночевать в моей комнате.
– Нам не дают остаться наедине, а я безумно тоскую, – признается жарким шепотом.
Задыхаюсь от его напора и собственных чувств. Я уже знаю, что в соседних комнатах никто не живет, дом огромен. Все равно немного смущаюсь, но уже не так сильно. Признание Демида заставляет забыть обо всем, делает меня невероятно счастливой.
– Хочу тебя, – шепчет на ухо, вызвав в теле новую жаркую волну. – Хватит уже меня мучить.
Его руки гладят меня поверх платья, губы покрывают лицо поцелуями. По венам растекается лава. Накаляет нервы, концентрируясь внизу живота. Забываю обо всем на свете. Потемневшие глаза затягивают в огненный омут.
– Не могу больше ждать…
Кожа густо покрывается мурашками, сердце бьется глухо и часто. Я так истосковалась по нему. Да, была ночь в отеле, но она – короткий эпизод, который не в состоянии утолить и сотую долю потребности друг в друге.
Избавляем друг друга от одежды, нервно, лихорадочно. Наше дыхание становится учащенным, прерывистым. Демид срывает с меня бюстгальтер, белые кружева падают к моим ногам. Проводит пальцами вдоль впадинки между плечом и шеей, потом его рука спускается ниже, ласкает мои соски. Током от этого прикосновения бьет, подаюсь назад. Опускает голову, сжимает губами болезненно напряженный сосок, одной рукой удерживая меня за талию, а второй лаская другое полушарие, даря невероятное наслаждение. Ловлю ртом воздух, издаю бесстыдные стоны, пока ненасытно ласкает губами ноющие бугорки плоти. Спазмы сладчайшей муки пронзают все тело до кончиков пальцев. Жар опаляет бедра, концентрируясь между ног. Дрожу под горячим взглядом, который жадно шарит по моему телу. Ноги подкашиваются, опускаюсь на постель. Демид возвышается надо мной. Потом встает на колени.
– Сожрать тебя хочу, девочка.
Дернув мои бедра на себя, сгибает мои колени, разводит ноги.
Задыхаюсь от непристойной позы, запредельных, откровенных поцелуев, которыми осыпает мое тело. Надежно зафиксировав мои ноги, Демид ласкает языком самую интимную часть моего тела.
– Ты совершенство, – бормочет себе под нос.
Сгораю от стыда и нестерпимого желания. Дышу судорожно, извиваюсь.
– Такая влажная. Вся для меня…
– Демид, – изгибаюсь, чувствуя, как меня накрывает штормом. Содрогаюсь под его ласками, улетаю в космос.
– Моя горячая девочка.
Демид разводит мои ноги шире, подается ко мне, наполняет собой до предела, продлевая сладкие судороги оргазма. Выходит полностью, и снова толкается вперед с громким влажным звуком, максимально глубоко.
Впиваюсь ногтями в его предплечья, приподнимаюсь, льну к нему. Смотрю в красивое лицо, искаженное страстью, царапаю мускулистые плечи. Меня пронзает сладостная дрожь, охватывает первобытный инстинкт, настолько сильный, что ему невозможно сопротивляться. Взгляд любимого затуманен страстью. Каждое проникновение толкает меня в бездну выкручивающего кости наслаждения.
– Люблю тебя, – шепчу беззвучно.
Вцепившись пальцами в мои бедра, начинает двигаться в бешеном ритме, каждый раз выбивая из меня глухой стон.
– Смотри на меня, девочка, – требует, вбиваясь все жестче.
Это кажется нереальным, но тело снова наполняется сладким томлением, которое переходит в нестерпимое напряжение, и я снова содрогаюсь в его объятиях, кричу от невыносимого наслаждения. Хриплый стон и любимый догоняет меня, заполняя горячей спермой мое лоно.
– Самая охуенная девочка, – выдыхает, целует в шею, оставляя метку. – Только моя.
– Только твоя, – шепчу, погружаясь в блаженную негу.
***********
Наш отпуск во Франции просто волшебный. Пошла уже четвертая неделя. Я влюбилась в эти края. Бескрайние поля вереска и лаванды, виноградников и палящего солнца.
– Мы можем остаться здесь, – шокирует меня Демид неожиданным предложением.
– Как это? Я не понимаю. Объясни, – требую, потому что он молчит, не продолжает, а меня взрывает от его слов.
– Построим дом рядом. Если, конечно, хочешь. У меня сейчас все больше партнеров в Париже. Удобно для бизнеса. К тому же, нравится климат. Заведем виноградник.
Это… заманчиво. Попробовать себя в новой стране. Правда, мама будет в шоке. Она и так названивает каждый день, переживает, все время спрашивает, не обижают ли меня. Ее не успокаивают заверения, что у меня все прекрасно. Хотя, тут есть моя вина. Боюсь разрушить хрупкое счастье, которое только познала, поэтому не особенно эмоциональна. Глушу свои чувства, не готова выставлять их напоказ.
Мама точно будет шокирована! Но у нее своя личная жизнь. Если захочет, она всегда может к нам приехать. Мои мысли несутся вскачь. Я уже размышляю, как буду скучать по Анжеле. Как у меня будет свой огород, первым делом посажу клубнику… Мне всегда нравилось возиться в земле. Я обожала родительскую дачу.
И сколько обидных воспоминаний позади останется. Ничто не будет напоминать о неприятных мне людях.
* * *
На выходные отправляемся вдвоем в Париж, где в очень романтичном ресторанчике, неподалеку от Эйфелевой башни, Демид опускается на колено и дарит мне кольцо. Снова у меня мокрое от слез лицо. Такая плаксивость меня саму раздражает ужасно, но ничего не получается с собой поделать. Я с каждым днем становлюсь все более сентиментальной. Раньше не была такой. Видимо, счастье расслабило.
После местной ярмарки, очень колоритном событии, на котором я чувствовала себя просто великолепно, мне стало нехорошо. Провела бессонную ночь, все время в туалет бегая. Меня тошнило. Демид как раз по делам в Париж уехал. Хорошо, что я не отправилась с ним, хотя расставаться было невыносимо. Но я решила не быть невестой-липучкой. Он ехал по делам, на серьезные переговоры. Не хотела, чтобы он разрывался между мной и работой.
Провожу в постели два дня. Очень стыдно, потому что все носятся со мной, как будто я хрустальная. Все время навещают, готовы пылинки сдувать! Даже мальчики переживают, такие милые. Я снова тронута до глубины души, когда Евгений приносит мне букет лаванды.
Еле уговорила Эмму ничего не сообщать Демиду. Он ведь все бросит и примчится. Да, теперь я в этом не сомневаюсь, как и в его любви!
– Он же потом меня поедом съест, что от него скрыла, – хмурится
