Невыносимый - Александра Салиева
– Слушаю, – по-обыкновению коротко отзывается Игнат.
– Я нашла нам няню! – информирую первым делом наигранно радостно, чувствуя, как меня начинает понемногу трясти от понимания, что все закончилось столь хорошо.
Все же, не будь с нами охраны, фиг бы мы так легко отделались. Как и не факт, что я решилась бы на такой финт ушами.
Сидящая рядом Лика вовсе смотрит на меня как на сумасшедшую. И это она еще не в курсе всех подводных камней нашей милой семейки…
– Да? – переспрашивает собеседник. – Умница, – хвалит тут же. – А мне ты звонишь, потому что… что?
В телефоне слышатся сопутствующие гудки. У него вторая линия срабатывает. Судя по тому, что Семен закуривает, приставив к уху трубку и молчаливо ждет, то мне стоит поторопиться.
– Потому что я ее… ммм… похитила? – обозначаю содеянное как можно более невинным тоном, закусываю губу.
– Ты… что сделала? – удивляется абонент.
– Ну-у… то есть не совсем похитила, – тяну с паузами, тщательно подбирая последующие слова. – Она и сама рада избавиться от своего мужа-тирана. Но по факту он теперь лежит вырубленный Григорием на дорожке возле детского сада. А еще он как бы… мент, – заканчиваю уже сконфуженно и виноватыми нотками.
Последующая тишина на том конце связи особой надежды на легкое разрешение вопроса тоже не добавляет. Да и делиться своей настоящей реакцией по завершению паузы Игнат не стремится.
– А ты сама где сейчас? – спрашивает неожиданно ласково.
Никогда еще мне не хотелось так сильно отмотать время назад и поступить иначе. Ясно же, что ничего ласкового он на самом деле сейчас ко мне не испытывает. Скорее все наоборот.
– В машине, вместе с Ликой и детьми. Охрана на улице, с тем уродом.
И снова он мое высказывание о вырубленной его подручными жертве игнорирует.
– Детьми? – уточняет мрачно. – С утра у нас только один ребенок был. По крайней мере, из числа рожденных.
– А, да… Лика, то есть Анжелика – это мама Леры. И они обе с нами. Вот, – поясняю уже не столь уверенным тоном, как до этого. – Очень злишься? – уточняю без надежды на правдивый ответ.
Да и вопрос глупый. Конечно, он злится. Скорее всего даже в ярости от моей выходки. Но только я ни о чем не жалею. И скорее всего, это он тоже прекрасно чувствует по голосу. Что опять же не добавляет его настроению доброты и понимания.
Я точно замучаюсь расплачиваться с ним за свою благотворительность…
– М-м… давай-ка еще раз, – произносит Игнат. – Ты забрала у какого-то там мента его жену и дочь, самого мента вырубил Гриша, так понимаю, когда тот выразил свое несогласие с твоим решением, и теперь этот мент валяется где-то в районе территории детсада. Все верно? Ничего не упускаю?
– Ничего, – подтверждаю, сжимая свободную ладонь в кулак, чтобы скрыть новый приступ нервозности. – Вообще я думала потом сдать его папе. У него с такими разговор короткий. Но не все пошло по плану.
Точнее, абсолютно все пошло не по плану этого вечера, если уж быть совсем честной. Но что уж теперь.
– Что-то не припоминаю, чтоб ты успела с отцом помириться, чтоб о таких вещах просить, – окончательно мрачнеет его голос.
Только не говорите мне, что он расстроился, что я не его одного собиралась о помощи просить в этом деле?
– Вообще он сказал, чтобы я не просила у него о помощи для себя, а про помощь другим уговора не было, – оправдываю свой выбор, как могу. – К тому же, я может и не помирилась, но ты же с ним почти поладил, – припоминаю его же слова.
Новая затягивающая пауза становится весьма красноречивым ответом. А также неожиданно добродушным:
– И то верно. Ладно. Я тебя услышал.
И да, отключается!
Судя по тому, что Семен начинает разговаривать по телефону, на него и переключается.
– Ых… – вздыхаю тяжело. – Мне хана, – озвучиваю вслух очевидное, особо не обманываясь показной реакцией Игната. – Но да ладно, прорвемся, – заканчиваю уже веселее для Лики с детьми, подмигивая последним.
И если наши неожиданные подселенцы выглядят угрюмо и напряженно, то Макс сияет, как начищенный самовар.
– Здорово! Вы теперь с нами будете жить, – подпрыгивает на моих коленях. – А еще мы можем ночевать в одной комнате. Она у меня большая. И кровать просто огромная. И…
И вот здесь я торможу его фантазию.
– Никто ни с кем ночевать в одной комнате не будет, – заявляю со всей строгостью для разошедшегося ребенка. – У Леры и ее мамы будет своя собственная комната, где они будут спать. В домике, где проживает Лидия Михайловна.
– Ну мама… хотя бы одну ночку, – начинает он хныкать. – Лере на новом месте может быть страшно. А я не дам ей бояться. Правда же, Лер? – заглядывает в лицо своей любимой подружки.
Та молчит, сидя в детском кресле. Недолго. После задает совсем не по теме вопрос.
– А папа тоже с нами поедет?
Замечаю, как вздрагивает Лика, хотя для дочери у нее на лице застывает самая благодушная улыбка.
– Нет, – отзываюсь я, как раз в этот момент наблюдая в окно, как все еще не пришедшего в себя мента утаскивают в сторону второй машины нашего сопровождения. – Он больше не будет никуда ездить вместе с вами, – возвращаю внимание ребенку.
– Совсем? – смотрит на меня с надеждой.
– Совсем, – подтверждаю кивком.
– Хорошо, – заметно веселеет она.
Я же вспоминаю о другом.
– Лика, – зову девушку и когда она оборачивается, продолжаю: – Я ведь не пошутила по поводу работы. Нам действительно нужна няня.
