Выбор (СИ) - Дейс Джули

— А ты не способен? Дай себе оценку.

— Я не могу оценивать себя.

— Дело в самооценке, — вступает тренер Уолкер. — Мы уже это обсуждали.

— Я трезво оцениваю свои силы, — уверенно говорю я.

— Если бы трезво их оценивал, то не пришёл сегодня сюда, — улыбается тренер Уайт. — Ты знал, что это команда не твоего уровня. Ты противоречишь себе, потому что сегодня прыгнул выше головы. Тебя никто не заставлял. Было выдвинуто предложение. Это не подростковые «взять на слабо» и бросить вызов. Ты согласился и пришёл, посчитал, что можешь. Тогда дай себе оценку. Оцени свои способности от одного до пяти.

— Три.

— Не высоко?

— Может быть, но это моё видение.

— Я дам два.

Засуха, что стоит в горле, становится ещё невыносимей. Я уже не знаю, способен ли дать себе реальную оценку, потому что, как оказывается, не способен.

— Я не буду уговаривать и предлагать дважды, — говорит мужчина, поднимаясь с кресла. — Подумай, хочешь ли достигнуть хотя бы трёх. Я не буду тратить время на того, кто этого не хочет.

Мужчины удаляются. Я снова остаюсь в тишине с мыслями, с помощью которых рою себе могилу.

С противоречивыми чувствами покидаю арену, сменив форму на повседневную одежду, предварительно приняв душ. Мышцы продолжают ныть, словно их кто-то тянет в разные стороны. Словами о том, что из пяти заслуживаю жалкие два — продолжаю добивать себя. Я хотел получить оценку — я получил её. Некоторых людей, подобный исход сокрушает. Они складывают руки и больше не стремятся к тому, чего желали, другие желают доказать неправоту оценщика. Я не знаю, к каким отнести себя. Но знаю, что не готов отказаться и бросить то, чем занимаюсь с детства и хочу заниматься всегда, но и не понимаю, как воспринимать действительность.

Я не знаю, не уверен, что должен возвращаться и добивать себя. Но это лишь докажет правоту тренера, который говорит, что я привык к стабильности. Эта страна и город словно испытывают меня на прочность. Как только всё приходит в норму и привычный ритм, появляется что-то новое. Я словно бегу по кругу, и когда достигаю определённой точки, кто-то ставит препятствие, которое необходимо перепрыгнуть, а я не успел подготовиться и набрать скорость.

Понимаю, что впервые в жизни не способен решить что-то самостоятельно. Я хочу услышать чьё-то мнение со стороны и совет, и когда нажимаю клавишу вызова, заняв кресло в машине, удивляюсь самому себе. Мэйсон не принимает вызов, в конечном счёте, гудки сменяет голосовая почта. Я не знаю, где он, сколько сейчас времени, возможно, мы вообще на разных континентах, они прилетают в Нью-Йорк, хоть и не часто. Не успеваю убрать телефон в сторону, потому что он начинает звонить. И это Мэйсон.

— Какого черта тебе нужно, мелкий засранец? — весело голосит он.

Закатываю глаза и улыбаюсь, хотя каждая мышца в теле и даже на лице продолжает болеть.

— Ты мог просто сказать привет.

— Если звонишь мне не для того, чтобы сказать, как сильно скучаешь и просишь приехать, то я сбрасываю.

— Тогда как-нибудь увидимся, — говорю я, перенимая его положительное настроение. Я уже забыл, когда слышал его такой счастливый голос.

— Ладно, так уж и быть, выкладывай.

— Что ты выберешь: сложное или простое?

— Я женат на Трикси, — напоминает Мэйс. — Думай, о чём спрашиваешь.

— Она намного проще тебя.

— Ага, конечно. Она та ещё заноза в заднице.

Не успевает Мэйс договорить, как тут же в динамике раздаётся его недовольный возглас, напоминающий болезненный стон. Слышу приглушённый женский голос, что принадлежит Трикси и посмеиваюсь. Он наконец-то получает по заслугам. Какое счастье, что жизнь — это бумеранг, и теперь есть тот, кто может стукнуть ему по голове, не получив за это ответную реакцию. Конечно, я тоже могу, как и родители или Мэди, но Трикси — другое дело. Вообще-то, они оба сложные и невыносимые, но мы отлично ладим с его женой, и Мэйса это бесит. Мой любимый козырь.

— Надеюсь, это было больно, — улыбаюсь я.

— Говорят, в Канаде отличные горнолыжные курорты, как в Швейцарии. Когда мы прилетим, лучше щемись, мелкий.

— Да, мне действительно страшно.

— Какая-то девчонка отшивает тебя?

— С чего ты взял?

— Что ты имеешь в виду под сложным и простым?

— Планета не крутится вокруг девчонок, — парирую я.

— Говоришь так, потому что не можешь никого склеить, — усмехается Мэйс.

— Да, именно поэтому я звоню тебе.

— Ладно, — растягивая согласие и делая при этом вздох, он перестаёт ерничать: — Объясни.

— Сложное или простое?

— Смотря, о чём речь.

— Речь о том, что могу и что ещё не могу.

— Ты же не идиот, чтобы выбирать лёгкий вариант. Если хочешь сидеть на заднице ровно, то оставайся на месте, так никуда не продвинешься.

— Если я хочу продвигаться постепенно?

— Ну и трать время. Будешь жалеть, что не попробовал, зная, что мог, но струсил. Всегда можешь вернуться на прежнюю точку и попробовать ещё раз.

— Ладно, — соглашаюсь я.

— Я не шучу, мелкий.

— На счёт чего?

— Я думал, что мы можем прилететь. Не завтра или через неделю, но можем.

— Как будто для тебя проблема купить билет и прилететь.

— И надрать тебе задницу, — добавляет Мэйс.

— Тебе скоро двадцать шесть, а ты такой же наивный, — смеюсь я.

— Ах, да, нашему малышу через несколько дней двадцать один. Ура, он сможет купить пиво сам.

— Очень смешно, придурок. Я должен ехать.

Голос Мэйса меняется. Он переходит на подозрительный и одновременно серьезный тон.

— У тебя всё в порядке?

— Более чем, — говорю я, решая, что не испытываю особых сложностей.

— Тогда готовь задницу, мелкий.

С этими словами, Мэйс сбрасывает вызов, а я закатываю глаза и, фыркнув, улыбаюсь. Он никогда не изменится. Придурковатость никогда не сдаст позиции и склонится перед серьёзностью. Вечный ребёнок.

При всём желании пропустить лекции и просто упасть в кровать, еду в университет и вяло плетусь к аудитории. Если не усну, то это уже можно считать победой над обстоятельствами. Путь лежит через лаборатории, и поэтому не отказываю себе заглядывать в них при движении. К счастью, двери открыты, но к несчастью, ни в одной из них нет Эммы. Уже отчаиваюсь найти её, но слишком рано. Обнаруживаю нужную девушку у окна. Она что-то пишет в ежедневнике и не замечает других, что замечают её.

Сегодня её карамельные волосы идеально ровные и заправлены за уши, но всё равно ниспадают прядками на лицо. Самая простая нежно розовая футболка скрывается под джинсами, что подчёркивают каждый изгиб талии и стройные длинные ноги. Я вновь окунаюсь в воспоминания, когда несколько дней назад они обвивали талию и прижимали к себе. Всё завершается туфлями, которые, спасибо и не спасибо Господу, делают её ноги ещё длиннее. Всё в ней кричит о женственности и нежности, а кучка парней чуть дальше от неё, явно кричит о том, что трахнется с ней при любом удобном случае. Я испорчу им фантазию.

Подхожу к Эмме и кладу ладонь на поясницу девушки, оставив поцелуй на макушке. Она вздрагивает, но увидев меня, расслабляется. Немного улыбаюсь ей и бросаю в сторону кучки парней недвусмысленный взгляд. В ответ получаю оценивающие взгляды, после чего, они сваливают.

— Как тренировка? — интересуется Эмма.

— Всё в порядке, — киваю я, не желая вываливать на неё правду.

— Выглядишь вымотанным.

— Так и есть. Ты свободна вечером?

— У меня смена сегодня.

— Ладно, — коротко улыбаюсь, но расстраиваюсь в душе. Этот день мог завершиться намного приятней, но, вероятно, такого не случится.

— Я могу подмениться.

— Знаю, но ни к чему. Я заеду за тобой.

— Ты не должен это делать.

— Это уже обсуждалось.

Эмма закусывает нижнюю губу и медленно кивает.

— Увидимся вечером, — говорю я.

Получаю ещё один согласный кивок и улыбаюсь, направляясь вдоль широко коридора, который кишит студентами. Затылком чувствую взгляд Эммы, что заставляет обернуться. Она продолжает смотреть на меня, но с лёгким румянцем на щеках, как будто это смущает её. Делаю резкий разворот и быстро возвращаюсь к ней, оставляя поцелуй на щеке, из-за чего они краснеют ещё больше. Такими темпами, я не уйду, поэтому приказываю ногам двигаться в сторону аудитории, а не возвращаться к девушке. Я чертовски сильно влип.