Беременна от нелюбимого (СИ) - Вильде Арина

Безруков ждет меня в машине. Дома остались Оля и Давид. Я спускаюсь вниз по ступенькам, как вдруг взгляд цепляется за небольшую церквушку, возведенную на территории клиники.

Я замираю на месте, меня словно тянет что-то туда. Никогда раньше не задумывалась о том, что в церковь мы в основном ходим только когда у нас произошло что-то плохое. Почему-то мало кто возвращается, чтобы поблагодарить за счастливое окончание чего бы то ни было.

Я покупаю всего одну свечу. Не знаю кому молиться, да и молитв не знаю никаких кроме «Отче наш», но останавливаюсь перед иконой Николая Чудотворца и прошу. От всей души прошу его о здоровье для Дани. О помощи. Наблюдаю за пламенем свечи и шепчу одними губами свою просьбу о помощи. Если кто-то есть там наверху, он обязательно поможет. Не может не помочь. Ведь хороших людей оберегает Ангел-хранитель. Отводит беды, помогает справиться с трудностями.

Из церкви выхожу с уверенностью что все у нас будет с Даней хорошо. Молча сажусь на заднее сидение автомобиля Сережи и наблюдаю за городом за окном.

А потом наступает самый трудный период в моей жизни.

Даню на чартере транспортируют в Израиль. А я остаюсь здесь. Со своими страхами и переживаниями. Не нахожу себе места. Не расстаюсь с телефоном. Надеюсь. А еще до чертиков боюсь плохих новостей.

Эти дни, которые тянуться до безумия долго, помогают мне до конца осознать одну большую истину — мне не жить без Кравцова. Ненавижу себя за то, что поняла это только сейчас, когда почти потеряла его. Хочу снова увидеть его насмешливые глаза. Почувствовать вкус губ. Потереться щекой о колючую щетину. Хочу просто лежать и наслаждаться его объятиями.

И с нетерпением жду когда он вернется и я смогу воплотить в жизнь все эти желания.

Даня пропускает самые важные события нашей жизни. Роды проходят без него. Было мучительно больно. Кажется, я даже сыпала проклятья в его адрес и обещала при встрече убить. А потом увидела свою малышку и мир вокруг перевернулся, засветился другими красками, начал восприниматься по другому.

Она — абсолютная копия Дани. Маленькая, сморщенная копия. И я уже ее безмерно люблю. А стоит подумать что по глупости могла отказаться от такого чуда, сотворить непоправимое и тогда она бы не появилась на свет, как слезы душат меня.

Я чувствую себя виноватой. Перед ней. Перед Даней.

Кравцов пропускает выписку из роддома. Колики. Бессонные ночи. У меня из-за нервов пропадает молоко.

Я перебралась обратно в наш с Даней дом, но каждый день обязательно рядом кто-то есть. То Сережа, то Давид приедут. То Оля не отходит от нас с малышкой.

Мы назвали ее Настя. Выбрать имя так и не смогли, поэтому Оля написала на листочках женские имена, перемешала их, поместила в банку и я вытянула тот, на котором было написано Анастасия. Дане понравилось. Мне тоже.

Реабилитация длится безумно долго. Мы с Даней постоянно на телефоне, вот только на видеосвязь он выходить отказывается. Нас с Настей видит, а сам прячется. И от этого мне не по себе. Хочется послать все к черту и рвануть к нему, но туда никого не пускают кроме персонала клиники. Раковые больные из-за пандемии в группе риска. Иммунитет ослаблен, стоит чихнуть рядом с ними и неизвестно чем это обернется.

Бесит все. Единственная моя отдушина Настя. Я часами гуляю с коляской по парку, играю с ней, любуюсь ею спящей. Если так и дальше пойдет, то когда Кравцов вернется, она уже разговаривать начнет.

Холодным мартовским днем мы всей семьей собираемся в аэропорту.

Волнение зашкаливает. Ожидание сводит с ума. Руки дрожат, ноги с трудом держат меня. Сердце в груди колотит так сильно, что вот-вот и пробьет грудную клетку. Мой взгляд растерянно бегает вокруг. Рядом с выходом из терминала «А» скопилось множество людей. Каждый из них встречает кого-то из близких людей. На лицах, как и на моем — предвкушение.

Настя капризничает у меня на руках и я никак не могу ее успокоить.

— Давай я возьму ее, — предлагает Оля, но я отказываюсь. Мы с малышкой должны встретить Даню вдвоем.

— Написал, что забрал с ленты багаж, уже к выходу движется, — останавливается рядом Безруков.

— Поскорее бы уже, — прикусываю губу до крови, гипнотизируя взглядом автоматическую дверь.

Минуты кажутся вечностью. Словно в замедленной съемке замечаю как наконец-то разъезжаются створки и сердце пропускает удар. Не могу оторвать взгляд от любимых черт лица.

Даня замирает, взглядом пытается нас найти. Я же не могу пошевелиться. Мне нужно к нему идти. Окликнуть его. Сделать хоть что-то, но в этот момент все на что я способна — просто пялиться на своего мужа.

Даня обводит глазами толпу, и наконец-то наши взгляды встречаются. Его — изумленный и теплый, мой — сумасшедший и неверящий.

Ноги сами несут меня к нему. Даже Настенька перестает плакать, словно чувствует что сейчас должно произойти нечто важное.

Мы останавливаемся друг напротив друга. Его грудь тяжело вздымается, я же вообще забываю как дышать. Пожираем друг друга взглядами, не в силах налюбоваться родными чертами лица.

— Ты поправилась, килограмм на десять точно, — первое что произносит Кравцов, вгоняя меня в краску.

— Я подсела на булочки. Сорвалась. Слишком нервничала, — сдавленно произношу я и чувствую как по щекам скатываются слезы.

А потом взгляд Дани останавливается на дочери. Его кадык дергается. В глазах читается целый вихрь эмоций. Он смотрит на нее с благоговением. Словно на драгоценное сокровище.

— Я так скучала, Дань. Ты больше не делай так, пожалуйста, — прижимаюсь к нему всем телом и уже не сдерживаясь начина плакать.

— Не буду. Обещаю. Теперь я навсегда с вами.

Об обнимает нас с дочерью. Крепко так. Словно боится, что мы можем исчезнуть. Он похудел, осунулся, на висках, кажется, появилось несколько седых волос. Но запах все тот же. Запах любимого мужчины. Моего. Единственного. Без кого жизнь теряет смысл и с которым мы так долго шли на встречу друг другу.

К нам подтягиваются остальные члены семьи. Улыбки, слезы счастья, разговоры. Господи как же хорошо. Теперь все точно будет в порядке. Потому что мы вместе.

Навсегда.

ЭПИЛОГ

— Мила, у нас всего два часа, ты идешь ко мне? — Даня развалился на кровати, спешно стягивает с себя футболку.

— Минутку, я уверена, она должна быть где-то здесь, — я достаю из шкафа коробку за коробкой. И в каждой всякий хлам, который и выбросить жаль, и в дом тащить нет смысла.

Нам наконец-то удалось с Даней вырваться от детей и провести несколько часов наедине. Это непозволительная роскошь, когда вы родители непоседливых малышей.

Насте семь, а сыну исполнилось на прошлой неделе три. Я только-только начала отходить от памперсов, детских присыпок, бессонных ночей, как вновь забеременела. Это просто безумие какое-то. Причем все три беременности случились именно на этой кровати. Той самой, что в моей студии в центре города. Ее продавать мы не стали. Когда хочется ото всех сбежать, прячемся с Даней здесь.

И теперь я всерьез подумываю отправить ее на мусорную свалку. Потому что как только рожу третьего, мне будет страшно даже приближаться к ней. Вдруг четвертая беременность настанет?

— Мила, мое терпение подходит к концу.

— Подождешь, ничего страшного, тем более я все еще зла на тебя, — я пытаюсь достать коробку с верхней полки, но не могу дотянуться, большой живот сковывает мои движения. Поясница нещадно ноет.

Перед тем как начать лечение доктор предупредил Кравцова, что есть вероятность, что он останется бесплодным. Поэтому он сдал свой биоматериал, чтобы в будущем родился еще один малыш. Когда Насте исполнилось три года, мы задумались о втором ребенке, даже на консультацию к врачу записались и там нас огорошили славной новостью — уже три недели, как наше маленькое счастье живет у меня в животике.

Сначала эта новость вызвала безумную радость. Разве не чудо это? А потом пришла жестокая реальность. Лечение Дани могло наложить свой след и ребенок мог родится с нарушениями. Всю беременность мы были словно на иголках. Я с трудом засыпала по ночам. Читала множество форумов и научных исследований. Даня нервничал не меньше моего, все понимали серьезность ситуации. И хотя малыш развивался нормально, не было стопроцентной гарантии, что после того как он появится на свет все будет хорошо.