Солнечная кошка (СИ) - Хаан Ашира
Предсвадебной.
Но пока она не началась, у меня было несколько минут, чтобы ответить на последнее сообщение Стаса:
Я: «Мне важно, чтобы меня уважали. Ты показал мне, что это не нормально, когда со мной так обращаются. Показал, что мои чувства и желания важны. Что нельзя прогибаться бесконечно — это ведет к тому, что я теряю себя. Как бы ни был хорош мужчина, даже ты, но если мне что-то не нравится, я больше не буду терпеть и сглатывать. И этому тоже научил меня ты».
Артем проскользнул в дверь, ведя за собой Алину — ее волосы растрепались, а губы горели. Кажется, по пути они уже успели разогреться.
Я поманила их к кровати, скользнула поцелуем по щеке Артема, потянула лямку платья с плеча Алины, и она резко вздохнула, распахивая глаза.
Артем часто дышал, его ладонь комкала ее подол, задирая его все выше, но он успел сжать другой рукой и мою грудь, втягивая меня в тройной поцелуй.
67. Подарок
Артем оторвался от меня, чтобы опрокинуть Алину на кровать и приземлиться следом, увлекая меня за собой. Она закинула голову назад, тяжело дыша, пока его руки стягивали ее трусики из-под платья, а губы скользили по тонкой длинной шее, оставляя алые засосы.
Я погладила Артема по плечам и потянула вверх его обтягивающую футболку, едва увернувшись от попытки задрать мое платье. Но он быстро отвлекся на платье Алины, которое я помогла расстегнуть и скинуть с кровати на пол. Она металась под нашими руками сама не своя, возбужденная, раскрасневшаяся от смущения, но выгибающаяся под каждым касанием Артема. Он по очереди втягивал в рот ее соски, она царапала его плечи, я пользовалась случаем, чтобы расстегнуть ремень его джинсов.
Он развел ее колени в стороны, уставившись, как безумный, ей между ног, а я помогла ему окончательно избавиться от одежды. Никто из них не замечал того, что я оставалась в платье, их полностью перемкнуло друг на друге, хотя Артем еще пытался втягивать меня в поцелуи и настойчиво клал мою руку на грудь Алины.
Я сжала ее, играя с языком Артема, отстранилась, глядя на то, как он закидывает ее ноги себе на плечи, складывая ее практически пополам. И потихоньку отползла, слезла с кровати на пол. Он этого не заметил, теребя пальцами ее клитор, чем я и воспользовалась, потихоньку собрав их одежду и отступая к двери.
Остановилась там, холодно наблюдая за ними с вялым любопытством и легкой брезгливостью. Странное чувство — видеть, как человек, которого ты считала частью себя, занимается сексом с другой женщиной. Артем резко подался бедрами вперед, входя в нее, Алина вскрикнула — и под их стоны я выскользнула в коридор.
Быстро и тихо повернула ключ в замке, задыхаясь от волнения, ссыпалась вниз по лестнице.
Каждую секунду поглядывала на телефон в руке, но экран был пуст.
Промчалась по коридорам на кухню, где суетились помощницы, раскладывая по тарелкам крошечные пирожные: тарталетки с ягодами, мини-эклеры, трюфельные шарики. На мраморных столешницах стояли ящики с клубникой, малиной, голубикой, ежевикой. Ох, пахли они так, что я бы попросила здесь экономического убежища, если бы на меня не косились так недружелюбно.
Эй, вообще-то это мой праздник! Захочу — сожру все тут в одно лицо!
Но у меня было важное дело.
Я выскочила через заднюю дверь на хозяйственный двор и тут же обнаружила именно то, что искала — компостную яму. Туда-то я и вывалила ворох шмоток: и белоснежные джинсы, и художественно надорванную футболку, трусы, носки — все. Только платье Алины рука не поднялась выбросить, и я закинула его на ближайший колючий куст шиповника. Зато остальное притопила стоящим неподалеку длинным шестом.
Ничего страшного, завернутся в простыночки. Ах, какая досада, что ванная у родителей Ренаты снаружи спальни. Какая неудачная планировка! Зато окна выходят на тихую сторону сада, куда никто не ходит.
Услышит ли кто-нибудь крики о помощи, когда начнутся фейерверки?
Я глянула на экран телефона. Пусто.
Стянула с пальца кольцо и, размахнувшись, бросила в середину зловонной ямы. Оно утонуло не сразу, сначала болтаясь на поверхности — такое дерьмо, что даже в дерьме не тонет. Но потом погрузилось одним краем, повернулось боком — и все-таки булькнуло.
Чтобы подарить его следующей избраннице, Артему придется глубоко-о-о-о нырнуть!
И только теперь звякнул телефон:
Господин Никто: «Твой подарок прибыл. Не пропусти».
Это все, что он может ответить на мое сообщение?!
Я нахмурилась, завертела головой. Где не пропусти?
Резонно решив, что вряд ли он прислал подарок на задний двор к компостной яме, я направилась к главному входу, обходя дом с противоположной от спальни стороны.
И… застыла прямо на дорожке, услышав первые аккорды «Весны».
Нет, не может быть!
Я ринулась туда, откуда слышалась музыка, едва успевая уворачиваться от хлещущих ветвей. Выскочила прямо к сцене и задохнулась — на ней стояла Айна, солистка «Горьких трав».
Ее голос выплетал сначала мелодию без слов, а потом шепотом — первые, самые острые строчки.
Густые тяжелые аккорды пролились горячим закатным солнцем на темнеющий сад, в котором потихоньку, один за другим загорались фонари.
Девушка из кейтеринга осторожно тронула меня за плечо и протянула бокал с «аперолем».
Льдинки звякнули, ударяясь о тонкое стекло.
Переливчатый мотив «Весны» взвился к бархатному фиолетовому небу…
…и я расплакалась.
Это и есть подарок Стаса?
Он подарил мне тот пропущенный концерт.
Лично мне. Только для меня. В мой день рожденья.
Это… Я зажмурилась, глотая горячие слезы.
Холодно-горький вкус коктейля сделал июньский вечер еще более пронзительным и ясным.
Неожиданно, внезапно, вопреки всему — счастливым.
Я вытирала слезы ладонью, но они все лились и лились.
Чертовы гормоны. Я точно беременна. Невозможно так рыдать только от того, что какой-то тридцатипятилетний мужик сделал тебе подарок на день рождения — то, чего ты не ждала никак, но хотела больше всего на свете.
И не выдал себя ни единым словом.
Даже когда я орала на него.
Какой он дурак.
Какая я дура!
Экран телефона расплывался перед глазами, но уж эти-то слова я смогла напечатать:
Я: «Ты ужасный мудак».
Я: «Но я все равно тебя люблю».
Хороший тут интернет. Сообщение улетело и сразу отметилось как прочитанное.
Сердце ухнуло в желудок горячим камнем, и я быстро выключила телефон, чтобы не увидеть ответа.
После «Весны» заиграли «Яблочные косы», и я, наконец, нашла в себе силы подобраться поближе к сцене. Села на краешек гранитной клумбы и отхлебнула сразу половину бокала, только сейчас почувствовав, что нет там никакого алкоголя. Горечь от тоника, а апельсиновый вкус — от сиропа.
После «Кос» была «Мельница судьбы», а потом еще «Рыжий закат» и «Сероглазая тень», и это уже точно было чудо, потому что Стас никак не мог знать, что это мои самые-самые любимые песни — я слушала их чаще других, и только они утешали меня в темные времена.
Успокоилась я только на «Воинах чужих сердец». Слезы наконец перестали течь, да и безалкогольный «апероль» кончился, оставив после себя только льдинки с запахом апельсина.
Инночка тихо подошла и села рядом, протянув мне тарелку с пирожными. Я сразу засунула в рот тарталетку с ежевикой и, пока жевала, сумела собраться с мыслями.
Чтобы сказать самое простое и главное:
— Прости меня, Ин.
Отставила тарелку и потянулась ее обнять.
Она улыбнулась, но глаза подозрительно заблестели.
— Давно простила, дурочка.
68. Торт и фейерверки
Я что — так и прореву сегодня весь свой день рождения?
— Серьезно, Ин… Артем сегодня ляпнул, что, оказывается, я тогда специально играла против тебя, чтобы замутить тройничок, и я поняла, какая дура была.
