Клер Кальман - Слово на букву «Л»
Что там еще? Счет за ремонт шнуров на трех подъемных окнах. Счет по кредитной карточке — это можно вскрыть позже. Листовки с рекламой нового ресторана и салона красоты со Специальным Предложением — «Краска Для Бровей И Ресниц За Полцены!». Это что — два глаза по цене одного? И зачем каждое слово с большой буквы? Чтобы вы думали, что они Сообщают Вам Что-то Важное? Хмуря густые темные брови перед зеркалом, она подумала, что ей-то это как раз и неинтересно.
А, привет, давненько не встречалась с этим элегантным почерком: Письмо От Ее Матери (заслуживает больших букв). Какой же у нее красивый почерк, с удлиненными верхними и нижними палочками и петельками, похожими на завитки глазури на свадебном торте. Нет сомнений, письмо внутри пропитано ядом, опасным, как бритва, как кинжал в драгоценных ножнах.
Можно подумать, будто Алессандра могла написать письма с извинениями. В таком случае Белла позвонит в Ватикан и сообщит о Великом Современном Чуде. Да нет, скорее всего, там оправдания и скрытые обвинения в адрес самой Беллы. Это даже занятно.
Она подлила в кофе горячей воды из чайника и вскрыла письмо.
Дорогая Белла.
Удивительно, что она не поставила кавычки к слову «дорогая».
Я не привыкла писать или даже рассказывать о своих чувствах, так что тебе должно быть понятно, как это трудно для меня.
Неужели? Как это все тяжело — бедняжка Алессандра, на которую наехала противная Белла.
Мне кажется, мы очень похожи во многих отношениях.
Похожи? Что за чушь! Да мы совершенно разные.
Я знаю, мы обе склонны отгораживаться от тех, кого мы больше всего любим, когда чувствуем себя обиженными или уязвленными.
Я — нет. Я очень открытая.
На память пришло лицо Уилла, его голос: «Мне бы хотелось узнать тебя по-настоящему». Она увидела себя со стороны: свое собственное отвернутое лицо, крепко сжатые губы, ее быстрые уходы, когда она оставляла позади себя неловкий разговор.
Я прошу прощения…
Неужели нельзя было написать проще: «Извини меня»? Почему она всегда так официальна?
…если ты чувствуешь, будто я тебя подвела, или если я не выказывала тебе любви и теплоты в той мере, в какой бы ты хотела.
Прямо-таки фраза из уст адвоката. Не возьмет ли она на себя ответственность за то, что мать была так холодна? В ее ушах прозвучал голос Уилла: «… Она злобная ведьма Запада, а ты — крошка Дороти».
Не верю, что я была такой плохой матерью.
Ха! Еще бы!
Мне хотелось бы быть лучше. Возможно, все матери хотят этого. Мы с папой делали все, что могли, чтобы накормить и одеть тебя, чтобы у тебя был безопасный и надежный дом. Мы всегда были рады твоим друзьям, поощряли развитие твоих талантов и твою независимость.
Хм-м… Просто тебе было наплевать на меня.
Я могу сказать только, что я старалась, как могла, будучи такой, какая я есть. Я бы никогда не огорчила тебя намеренно. Вероятно, я могла бы быть тебе «лучшей» матерью…
Аг-га. Интересно, что ты поставила кавычки. Ирония — вообще-то понятие тебе неизвестное.
И я буду стараться изо всех сил. Я не буду приводить никаких оправданий или чувствовать себя обязанной сделать это…
Все равно будешь.
…меня воспитывали совсем по-другому. У нас было очень мало денег, как это часто бывает с эмигрантами. Наверное, поэтому я прикладывала больше усилий к тому, чтобы лучше обеспечить тебя, но не уделяла тебе того внимания, которое было тебе необходимо. Позднее возникли другие проблемы, которые очень отрицательно сказались на мне. Может быть, когда-нибудь я тебе о них расскажу.
О-оо, вот как? Очень ловко. Проблемы, значит. Потеряла помаду, когда тебе было двадцать лет? Свернулся голландский соус, который ты готовила в незапамятные времена? Не уточняешь, потому что знаешь, что все это будет звучать малоубедительно.
Ты не права, думая, что я не люблю тебя. Совсем не права. Прости, если я не показываю это так, как ты хочешь — или как я сама хотела бы.
Почему ты не напишешь, что любишь меня? Я люблю тебя. Неужели это и в самом деле так трудно произнести или написать? Она вспомнила Уилла, который спросил: «Ты что, не можешь выговорить слово на букву «л»?». Но, конечно, только ее мать может вывернуть фразу так, что у нее появляется явно негативный оттенок.
Спокойный голос в ее голове спросил: «А ты когда-нибудь говорила, что любишь ее?»
Надеюсь, мы обе можем попытаться стать более близкими друзьями. С любовью, мама.
Белла посмотрела на подпись. Было заметно, что ее мать начала писать «Алессандра». Правая палочка буквы «А» была аккуратно переправлена в слишком глубокую серединку буквы «М».
Ради бога. «Мама». Очень убедительно. Ты бы еще кокосовый тортик прислала вместе с письмом, чтобы показать, какая ты хорошая «мама».
Она вновь сложила письмо, чтобы положить его обратно в конверт. В конверте было что-то еще, и она потрясла его. На стол выпали две фотографии. Раньше она никогда не видела их, да и никаких других, хоть немного похожих на эти. На большей части семейных фотографий они были в слегка неуклюжих, официальных позах; это были либо парадные фотографии Алессандры, либо портреты Беллы, одной или с подружками. Снимал в основном отец, так что его на снимках практически не было. Но эти фотографии были иными. Одна была слегка не в фокусе; на ней стояла Алессандра, хорошенькая и веселая, в летнем платье, с распущенными волосами; на руках она держала дочь и явно щекотала ей шейку — маленькая Белла хохотала. Когда это было снято? Белла перевернула снимок. Никакой даты. Ей было два, от силы три года.
Другой снимок был четче, яснее. Пляж. Алессандра стоит на песке на коленях, придерживая волосы, чтобы не падали на лицо, и смотрит на Беллу, которая только что воткнула флажок в макушку огромного замка из песка, доходящего ей почти до плеч. У замка выстроены башни, украшенные ракушками, его окружает ров. На снимке тоже нет даты, но Белла думает, что и здесь ей не может быть больше трех лет. Присмотревшись, она узнает купальник, надетый на ней. Он был темно-синего цвета, вспоминает она, с коротенькой белой юбочкой и полосатой V-образной вставочкой сверху. Она не вспоминала о нем до сих пор, хотя, когда мать купила его, она была в полном восторге. Он был такой взрослый, ее первый купальник, не то что трусики, как у малышей.
Может, позвонить отцу и спросить, не помнит ли он, когда были сделаны эти снимки? Белла вгляделась в первую фотографию. Что-то в ней казалось ей странным, хотя она была похожа на тысячи самых обычных семейных снимков. Белла вгляделась в лицо матери. Да, конечно, дело именно в нем. Хотя оно было слегка смазано, она могла разглядеть, что Алессандра смотрела на Беллу внимательно и восхищенно. Фотография была как целый маленький мир, где существовали только Алессандра и Белла, мать и дитя, полностью поглощенные друг другом. Она закрыла глаза, будто могла воскресить прошлое.
