Джулс Бичем - Грани отражения
– Мне так жаль. Я сделал тебе больно?
Мужчина шевельнул головой. На пол капнула кровь, Маргулис разбил ему нос.
– Я хотел тебе сказать спасибо. Мне ведь есть за что говорить спасибо, не так ли? – он посмотрел ему в лицо, заставляя сфокусировать взгляд на себе. И снова ударил, на этот раз еще сильней, отчего тот на какой-то миг отключился. Терпеливо ожидая, пока мужчина придет в себя, Маргулис отряхивал пыль с рукава пиджака.
Всё это казалось банальной разборкой. Но когда после часа таких ударов в лицо, которые словно сознательно были направлены не на выяснение отношений, а на заведомое старание причинить боль и изуродовать, Маргулис снял пиджак, и снова повернулся к кашлявшему и сплевывавшему кровь мужчине, Ник понял, что всё будет ещё хуже. Веревки удерживали парня в вертикальном положении, не давая упасть или закрыться от ударов. Когда-то светлая рубашка, принявшая серый оттенок от пыли и грязи, покрылась красными разводами. Маргулис снова присел напротив него и улыбнулся.
– Мы немного разогрелись, да? Пора приступать к серьезному разговору. Во-первых, спасибо, что так долго и хорошо заботился о Лии.
Мужчина дернулся, словно желая подняться, и что-то пробормотал.
– Я ей не поверил, когда она лепетала, что за ней кто-то присматривает, а зря. Ты – молодец, такого охранника поискать надо, – Маргулис поднялся и зашагал вдоль стены, у которой лежал разнообразный строительный мусор, – Это же надо, устроить целый шпионский сериал из-за девушки, которая на тебя и внимания не обращает.
Он нагнулся, вытаскивая старый отрезок железной трубы.
– Я думаю, это было больно. Очень больно. Больнее этого?
Металл, со свистом рассекая воздух, упал на плечо, раздался отвратительный похрустывающий звук. Мужчина со всхлипом втянул воздух и натянул веревки.
– Или этого?
Следующий удар обрушился плашмя на ребра.
Боль сверкающими зигзагами полосовала воздух, не оставляя времени на вдох. Он почти висел на веревках, удерживавших его и резавших тело. От крови светлые волосы превратились в бурую грязь, клочьями нависавшую над лицом. Ник ощущал подступающую дурноту, глядя на это безумство, и почувствовал облегчение, когда Маргулис разрезал веревки, которыми парня привязали. Бедолага, что бы он там не натворил, он уже с лихвой оплатил свои промахи.
Маргулис обошел лежавшего перед ним в полубессознательном состоянии и ударил его ногой.
– Веселая игра, правда? Так же весело, как и твои дешевые попытки угрожать той дуре-медсестре, проделка в ресторане, розыгрыш с фотографиями. Думал, что можешь меня унизить? Показать, что ты лучше?
Он наступил на пальцы мужчины, заставив того издать сдавленный вопль, заглушивший хруст тонких костей кисти.
– О, какая жалость. Эти талантливые руки вернули мне зрение. Считай, что это моя благодарность.
Кровь, расползавшаяся пятном по полу, запачкала и его костюм. Но, не смотря на это, Маргулис одернул брюки, присел и, ухватив за волосы, поднял голову мужчины, глядя ему в лицо. Лицом, правда, это было уже сложно назвать, поскольку грязь, кровь и разорванная кожа превратили его в маску.
Сколько времени продолжался этот кошмар, Ник не знал. Он не имел права оставить охраняемое лицо, и поэтому продолжал стоять, надеясь, что всё это закончится.
Маргулис, словно рассматривая мужчину, довольно хмыкнул:
– Теперь ты, конечно же, не будешь прежним красавчиком. Зато, как приятно знать, что всё теперь по справедливости. Каково это было – знать, что твоя любовь спит в моей постели?
Тот зашевелился, но ещё один удар заставил его упасть бесформенной массой на пол.
– Столько времени прожить с ней под одной крышей, и бояться вздохнуть в её присутствии? Тяжело-то как, не правда ли? – Маргулис засмеялся тихим счастливым смехом, от которого Ника словно мороз по коже продрал.
После непрекращающейся череды избиений и, обращенного к парню, монолога Ник понял, что сейчас его будет выворачивать наизнанку прямо тут. Он почти сам ощущал состояние этого мужчины, как в промежутках между сознанием и провалами в темноту врывались новые удары, не на секунду не прекращая разрезающую на части боль. Он больше не издавал ни подавляемых из последних сил воплей, похожих на рычание, а просто судорожно хватал воздух.
– Босс, – не выдержал Ник новых звуков ломающегося тела и мягко чавкающих по разбитой плоти ударов, – может достаточно?
На него повернулось залитое кровью лицо Маргулиса, на котором сияли неподдельным удовлетворением глаза, превращая его в отдаленное подобие человека. Он был весь в крови, но чем больше её становилось, тем счастливей выглядел Эрик.
– Я плачу тебе деньги не за дурацкие советы. Поэтому заткнись, и выполняй свою работу, ясно?
Несмотря на то, что Ник повидал достаточно, сейчас ему было страшно, как маленькому ребенку. Отвернувшись от него, Маргулис приподнял лежавшего изломанной игрушкой мужчину и прислонил его к опоре, заставляя оказаться лицом к лицу с собой. Видя, что тот теряет сознание, Маргулис наступил на его сломанную руку, из пары ран в которой торчало что-то, похожее на кость. Мужчина тихо зашипел, судя по всему, предел его сознания и сил был исчерпан. Добившийся таким образом внимания, Маргулис снова тепло улыбнулся:
– Теперь мне стоит поделиться с тобой самым главным. Видишь ли, когда я пытался узнать, что за дерьмо попыталось перейти мне дорогу, я наткнулся на массу интересных фактов. Некая молодая женщина переспала с парнем, работавшим в доме по соседству, и забеременела. Аборт она делать не стала, а благополучно родила, да ещё и обернула всё так, словно это – ребенок её мужа. А её муж, если и догадывался, то молчал, любил свою жену. Да и у него было рыльце в пушку. Поехав на деловую встречу, его угораздило пойти в местный бар и познакомиться с молодой студенткой колледжа. Завязалась интрижка на три дня, а затем муженёк преспокойно уехал. Ну, а студентка взяла и родила сына.
Маргулис задумчиво погладил покрытый кровью обломок трубы. Мужчина едва держался на тонкой грани между сознанием и полубредом, но Эрик, похлопывавший по его искалеченной руке, не давал ему отключаться.
– Ничего особенного, правда? Житейская история, – Маргулис внезапно засмеялся, – Я бы тоже так сказал. Если бы ту женщину не звали девушкой Лили Дорнот, а парень, отец её сына, не женился на студентке, растившей сына, и не дал ему свою фамилию – Маргулис.
С неожиданной силой мужчина поднял голову и посмотрел на Эрика, а тот, довольный эффектом, продолжил:
– Какая несправедливость, да? Всё это время ты, жалкий ублюдок, жил по-королевски на моём месте. А я боролся за свое существование в дерьме, где ты бы и дня не прожил, воротя свой нос. Ты получил богатство, успех. Но, – он приблизил лицо к нему, – теперь я имею всё. Всё, что должен был иметь изначально. Твой отец всегда ощущал, что ты – ничтожество, жалкая нагулянная дворняжка. Ты никогда и никому не был нужен со своими желаниями помогать всем. Справедливей было бы, чтобы ты сдох в армии, но ты выжил. Я собираюсь исправить эту ошибку. Может дать тебе зеркало? На тебя без отвращения смотреть нельзя теперь, и меня это больше устраивает. Ты больше никогда не получишь хоть крохи того, что буду иметь я.
