Ольга Дервиш - Положительная нота
Черт, он окончательно запутался! Что вообще происходит?
Ксю сидела, замерев и пряча лицо за чашкой чая. Молчала. Решала, переезжать ей сюда или нет? Это вообще будет комедия в трех частях, если они все тут поселяться враз!
Но в одном отец прав. Оставаться ей в своем доме в одиночестве сейчас не стоит. Мда… ситуация…
– Когда надо переехать? – слабым безвольным голосом спросила Ксю.
– Да хоть сейчас! – в голосе отца сквозила неподдельная радость. Илья бы даже сказал, щенячий восторг! Если бы все не было так мрачно, он бы мог подумать, что всё это подстроено с определенной целью.
– Нет, давай завтра. Эту ночь, думаю, как-нибудь переживу. Они ведь не станут действовать сразу.
– Как знаешь, – слегка расстроился Речинский старший, – но я тебя прошу, будь аккуратна. Закрывай все замки, ворота, двери…
– Конечно.
– И телефон домашний не бери. Кому надо – дозвонятся на сотовый.
– Да.
– Я буду переживать.
Ксюша слегка смутилась и встала.
– Пожалуй, мне пора. – Обернулась. – Илья, спасибо, что подвез… Я… пойду?
Речь подскочил, опережая гостью.
– Я довезу тебя. Потом сразу на работу. Спокойной ночи, па…
– Да, сынок, спасибо. До завтра.
Глава 37
– Не боишься ночевать одна?
Вопрос был двусмысленным, но Ксю было не до шуток. Она боялась. Серьезно боялась. Но совершенно не была готова вот так за пять минут решиться переехать в дом Речинских, пусть и временно. С одной стороны – странный, настырный, наглый, темный, непонятный Илья, который, так или иначе, ей ближе всех остальных присутствующих, и самый проницательный, а потому нежелательный претендент на ее личное пространство. С другой – Станислав, которому ни в коем случае нельзя было давать ложных надежд, а также еще один из тех, кто вообще не должен знать о ее состоянии. Впрочем, если узнает один, узнает и второй. Тут уж никак иначе. В том доме есть еще странная Люба, отношение которой к себе однозначным Ксю никак не могла назвать. К тому же – она женщина, а значит на шаг ближе к ее разоблачению. И еще – она опасный источник достоверной информации о них с Ильей.
В общем, надо миллион раз подумать, стоит ли ее безопасность таких душевных терзаний. Боже, о чем она думает, она вообще собиралась уехать из этого поселка подальше и побыстрее. А теперь ее хотят лишить последнего шанса на свою тайну! Да и как жить там, куда она и на ужин боялась лишний раз придти?
Автомобиль остановился около ее ворот.
– Ты спишь уже, что ли?
– Нет, – Ксю схватилась за ручку дверей, но Илья щелкнул блокиратором.
– Так боишься или нет?
Ксю вздохнула и призналась:
– Боюсь. Но это ничего не меняет. Я не поеду сейчас ночевать в ваш дом.
– Поехали со мной в бар.
Лесина вытаращилась на парня
– Ты в своем уме!? Мне угрожают, а я поеду веселиться? К тому же, если ты забыл, у меня траур.
– Я не танцевать тебя зову. Посидишь в диджейской. Посмотришь, как я работаю, выпьешь… чаю… Если хочешь, конечно. Или без вариантов: спать-спать-спать?
– Я не одета… – Глупо, да, но Ксю не оставляла попыток убедить себя отказаться. Ей не следовало ехать по многим причинам. Но была одна, по которой она собиралась согласиться – она хотела поехать. Страх ли был тому причиной, или что-то другое, решила не забивать себе голову.
– Так иди, оденься. Я подожду. Время есть.
– Хорошо.
Щелкнул замок, и Ксю вылезла из Тойоты, кутаясь от морозного ветра.
Лесина открыла гардероб и вздохнула. Нет никаких сомнений, что она оденет черное. Проблема была в том, что черного и парадного был не такой уж большой выбор. Пара мини-платьев и кожаные штаны в обтяжку с какой-нибудь футболкой. Остальное из имеющегося в такие заведения, как «Кленовый лист» одевать было нельзя. Для мини была нелетная погода. Пусть даже на машине – мерзнуть в ее состоянии было нежелательно.
Наскоро ополоснувшись под душем, Ксю с трудом натянула брюки, но застегиваться на чуть располневшем животе они отказались напрочь. Вот черт!
Ей уже, и правда, пора было задумываться об особенностях фигуры, которые в ближайшие месяцы будут всё четче проявляться. Но до сегодняшнего дня проблем пока не возникало.
Илья постукивал пальцами по рулю и разглядывал пустынную поселковую улочку. Вылезать из машины не хотелось – холодно. Двигатель довольно работал на холостых, заставляя работать печку. Покопавшись в бардачке, нашел диск, который давно не слушал. Сейчас настроение было как раз для такой музыки.
Расслабляющие биты Николаса Джаара заполнили салон, вызывая состояние близкое к эйфории. Для предстоящей ночной дороги самое то.
В коттедже погас свет, и через полминуты показалась Ксю. Забралась в салон, принеся с собой глоток морозной ночи.
Речинский посмотрел на ее голые коленки, сжал челюсти, вдохнул и отвернулся. Траур у нее, да-да. Заметно.
– Короче юбку, наверное, трудно было найти…
– Что?
– Ничего…
– Наверное, это была плохая идея… Останови, пока далеко не уехали.
Илья проигнорировал эту ее просьбу. Обойдется. Хочет – пусть рядится. Танцпола ей все равно не видать.
В смысле, она сама туда не захочет…
Дорога прошла в тишине. Речь даже подумал, что она уснула, но глянув, заметил, что глаза у Ксю открыты.
Возле бара было пусто. Погода к уличным тусовкам не располагала. Внутри тоже свободно. Да и рановато еще для толпы. Толчея будет ближе к полуночи, а еще одиннадцати нет.
– Она со мной, – взяв Ксю за руку, сообщил он секьюрити на попытку остановить на входе, чтобы проверить сумочку.
Прошел мимо гардеробной, не раздеваясь и не велев раздеваться ей. Кто ее знает, что там у нее под пуховиком… С такой длиной он не удивится, если и верх окажется из той же оперы. К тому же, у них наверху вентилятор постоянно работает, чтобы не задохнуться. А ее может продуть. Мало ли… – убеждал себя Речинский.
– Ооууу, оу оу ёу ёу! – своеобразно поприветствовал их Макар, не снимая наушников и улыбаясь.
Илья бросил портфель с дисками на тумбу и махнул Ксю на кресло-мешок.
– Располагайся.
Макар закончил сводить треки и освободился от проводов на шее.
– Здорово, Речь. У нас сегодня гости? – Климов многозначительно поводил бровями, пожав Илье руку и потянулся к Лесиной. Илья выставил руку, преграждая ему путь.
– Лапы убрал…
– Ну чего ты, Илюх, я только поздороваться, – было видно, что напарник от такой категоричности растерялся. Руку Речинский опустил.
– Только поздороваться, – с нажимом произнес.
