Жаклин Митчард - Прощение
– Мне хотелось сказать, что одна леди очень хвалила сегодня мой браслет. Она сказала, что ни разу не видела ничего подобного.
– Шира очень талантлива в ювелирном искусстве.
– Как ты думаешь, вы поженитесь?
– Об этом еще рано говорить, – ответил он. – Хочешь чаю? Не знаю почему, но я выпила огромную чашку ромашкового чая.
Я ощущала странный привкус во рту, как бывает, когда волнуешься перед выступлением на публике. Я чувствовала себя как человек, который знает, что канат в его руках вот-вот оборвется. Наконец я обняла Кевина. Он не знал, что это наша последняя встреча. Я снова поблагодарила его за браслет. Он выглядел удивленным и спросил, почему я опять говорю об этом. Мне хотелось ему сказать, что красная нить будет вечно связывать наши судьбы. Но тогда он наверняка заподозрил бы что-то неладное. Я пообещала позвонить, когда окончательно решу, хочу ли я работать врачом на «скорой». Я дошла до двери и обернулась. То, что произошло с Кевином, заставило меня попросить водителя немедленно повернуть назад. Я не знала, как объяснить резкие смены своего настроения.
Но я точно знала, что потерпела поражение. Все приготовления этого дня были впустую. Я не сяду на рейс до Техаса, держа Джульетту на коленях.
Я вернулась к миссис Дезмонд и оставила ей записку и деньги за следующий месяц. Она найдет ключи от квартиры и утюг, который я у нее брала, в комнате. Джульетта спала, пока я собирала дорожную сумку. Я уложила в нее ноутбук, набор косметики, свой мобильный и одежду. Я оставляла только книги и разную мелочь. Потом сложила все в машину, которую планировала оставить на дороге без номеров. К тому времени, когда машину найдут, тинэйджеры обдерут ее до нитки. В кармане у меня лежали деньги на такси и на билет. Мои занятия закончились на прошлой неделе, а Джульетте уже исполнилось три месяца. Она уже могла есть молочную смесь. Она уже могла путешествовать. Или сейчас, или никогда.
Я бросила ее коляску в парке Бальбоа и двинулась вперед.
Мы не проехали и половины пути, как я скомандовала таксисту повернуть. Я забрала брошенную коляску, а потом попросила отвезти меня в кафе. Меня охватило чувство покоя и сожаления. Скотт Эрли никогда не узнает, что я не была ни на какой встрече с друзьями. Он никогда не узнает о том, что я заказала билеты на самолет. Он просто подумает, что я задержалась. Ему не придется волноваться о Джульетте, ведь она была со мной. Когда он найдет мою записку, то решит, что я уволилась без предупреждения. Молодые девушки часто так поступают. Они с Келли будут разочарованы, но это не приведет их в ужас. Никто не смог бы поступить более благоразумно.
Я ускорила шаг. Мой мочевой пузырь грозил взорваться. Я могла бы зайти в ближайшие кустики, но, зная свою «удачливость», побоялась наткнуться на какого-нибудь бегуна как раз в тот момент, когда спущу джинсы. Я хотела оставить Джульетту внизу – она крепко спала в коляске. Потом бросить вещи в машину и отправиться в аэропорт. Я оставлю машину на стоянке, поменяю билет, устроюсь в уютном зале ожидания и всю ночь напролет буду читать о жизни глупых кинозвезд. Когда начнется утро, я буду по пути домой. Поездка на такси стоила мне половину билета на самолет.
Однако я не посмела оставить Джульетту без присмотра. Скотт Эрли мог уснуть. Мне пришлось бы уложить ее в кровать и оставить какую-нибудь дурацкую записку о том, что меня срочно ждут дома.
Почему мне изменило мужество? Ведь я была уверена в том, что приняла правильное решение, когда выходила из квартиры.
Мне надо было обдумать все заново, звено за звеном.
Как я могла спасти Кевина и замыслить такое против Келли? Я не могла найти слов, чтобы объяснить себе эту ситуацию. Судьбе было угодно, чтобы я спасла друга и осознала, что желаю гибели родителям Джульетты? Я поступала сознательно, в то время как Скотт Эрли совершал свое злодеяние в невменяемом состоянии. Чудо, случившееся с Кевином, было доказательством того, что Скотт Эрли полностью переродился? Он вышел из тьмы на свет? Я снова и снова перебирала в голове эти мысли. Я анализировала свои поступки до того самого момента, когда Скотт Эрли привел меня в бешенство тем, что пел Джульетте песенку, которую напевала моим сестрам мама. После этого наступала серая полоса, и вот я с Джульеттой на руках.
Одно мне стало ясно: я специально так долго оставалась с Кевином в кафе. Мне хотелось опоздать на самолет. Мне хотелось не оставить себе шанса претворить в жизнь задуманное.
Я как никогда желала, чтобы Келли вернулась поскорее. Если бы только я могла сказать ей, что должна уехать, мне стало бы легче. Я не знала, смогу ли посмотреть в глаза Скотту Эрли. И самое страшное – оставить с ним Джульетту, ведь тогда мои худшие опасения могут сбыться.
Когда я дошла до их розового дома, у меня было ощущение, что я несу внутри раскаленный воздушный шарик. Все окна были уже темными. Даже слабый свет лампы в комнате Джульетты – лампы в форме кита – погас. Они всегда оставляли ее включенной. Бросив вещи в сумку, я взяла коляску. Поднявшись на шесть ступеней, я вытащила ключ и открыла входную дверь. Держа ключи в зубах, я направилась к лифту. Мне с трудом удалось добраться до квартиры. Но когда я вставила ключ в замок, то дверь просто тихо отворилась. В черноту. Как я испугалась!
Не Скотта Эрли, хотя почему-то он избегал моего взгляда, когда накануне я проезжала мимо него в машине, чтобы якобы успеть на встречу с друзьями в парке. Я решила, что он был просто смущен тем, что я могла услышать их ссору. Я боялась, что кто-то увидел, как я ушла, пробрался внутрь и ограбил квартиру. Этот кто-то все еще мог находиться там. Я рванулась к ванной, наплевав на все. Не завися больше от прихотей своего мочевого пузыря, я ощущала себя намного лучше. По крайней мере, если меня свяжут и начнут пытать, то мне будет комфортнее. Я вернулась к Джульетте.
Самым разумным было бы тихо выскользнуть из квартиры, спуститься вниз, а потом позвонить из машины в полицию.
Но в этот момент я услышала чей-то приглушенный стон, переходящий в кашель. Мне показалось, что кто-то упал. Звук доносился из комнаты Келли и Скотта. Я оставила Джульетту у дверей, щелкнула выключателем и увидела это.
Возле лампы в холле, где Келли всегда оставляла мне счета и свои милые записки и открытки, лежал обычный белый конверт. На нем было выведено: «Веронике Свон». У меня дернулись руки, как у неопытного водителя, когда его «подрезают» и только чудо может спасти его от того, чтобы не быть размазанным по калифорнийскому асфальту. Скотт Эрли знал мое имя. Мое сознание отказывалось принимать этот факт. Он знал, кто я, и тогда едина пенным объяснением отсутствия света в окнах было то, что он собирался избавиться от меня самым надежным способом – убив меня. Но как он себе представлял это, после того что мои родители простили его? Неужели надеялся, что они забудут и о втором убийстве? Неужели думал, что они помолятся с ним, возьмут его за руку, пожелают искупления, если он больше не нарушит заповедей? Неужели он считал, что ему снопа сделают скидку на болезнь? Конечно, убийцы ни о чем таком не думают. Они вообще не думают. Но я-то должна думать. Я представила лица папы и мамы, когда они узнают, что я умерла, отправилась в такое рискованное путешествие и погибла по собственной глупости. Я повернулась, чтобы убежать, но в этот момент раздался какой-то глухой стук и Джульетта начала просыпаться. Я мягко положила руку ей на животик и стала укачивать, пока она снова не заснула. Вскрыв конверт, я обнаружила внутри маленький листок бумаги.
