Анджела Дрейк - Любовница
Но она получила огромную компенсацию взамен. Она эмоционально воссоединилась с дочерью, которую едва не потеряла.
– Все само собой образуется, – сказала Рейчел.
– Я думаю, что-нибудь подтолкнет ее, и она сама примет решение. Обычно так и бывает, – тихо произнесла Тэра, пытаясь смириться.
– Я удивлена тем, что ты согласилась поехать. С каких это пор ты увлеклась лыжами?
Тэра пожала плечами и рассмеялась:
– Ну, когда-нибудь надо попробовать!
Рейчел передернуло. Какой уступчивой и прагматичной стала Тэра. Всю свою энергию и способности она тратит на сглаживание острых углов в отношениях между отцом и дочерью.
– Какая у тебя программа на ближайшие шесть месяцев? – поинтересовалась она у Тэры. – Твоя собственная музыкальная программа, не связанная с Солом?
– Как обычно. Буду добывать средства для Тюдорского филармонического оркестра в Совете по искусству. Надеюсь, что удастся получить кое-что и из местного совета.
– Вряд ли Сол смог бы найти кого-нибудь, кто справится с этой работой лучше тебя, – заметила Рейчел.
– Да, я знаю. Я много делаю для Сола и для оркестра. Но если бы не Сол, у меня бы не было возможности заниматься этим. Мы нужны друг другу, – лукаво сказала она, догадываясь, о чем думает мать – о том, что Сол задает тон и думает только о своей карьере.
– Ты продолжаешь преподавать в Четвиндской школе?
– Да, у меня будут еженедельные занятия с оркестром в течение января и февраля. А в марте мы даем благотворительный концерт для детей.
– Гм, – произнесла Рейчел.
– Этого достаточно, – спокойно сказала Тэра. – Учитывая мою занятость и уровень моих способностей. Я была хорошим исполнителем, теперь я хороший учитель.
Да, но если бы ты не была привязана к Солу Кеавьеру, ты бы думала не только о преподавании, подумала, но не стала говорить вслух Рейчел. Ей было больно видеть Тзру такой, внешне веселой и храброй, но на самом деле одинокой, закованной в цепи, не дающей выхода своим творческим способностям. Ублажать вспыльчивого тирана – вряд ли очень веселое занятие. Все ее друзья были из числа его друзей, все ее время было посвящено ему. И ее ослепительный талант – тоже. Она отдала ему все.
– Не беспокойся обо мне, – мягко сказала Тэра.
Она положила руку поверх руки Рейчел. Свою левую руку, в кончиках пальцев которой так и не прошло чувство онемения, а три средних пальца выглядели немного одеревеневшими.
Некоторое время они сидели в молчании.
– Я должна уговорить Алессандру поехать с нами, – решила Тэра. – Сол будет очень обижен. И вообще, нет ничего хорошего в том, что ребенок все время все делает по-своему.
– Ха! – не удержалась от неожиданного смеха Рейчел.
Глава 29
Сол был в подвале, переоборудованном в монтажную студию для работы над своим проектом по созданию музыкальных фильмов.
Воспроизводящая аппаратура, монтажный стол и прочие атрибуты располагались вдоль стен. Сол восседал на высоком стуле за монтажным столом, перед ним находилась панель управления с режимами просмотра, перемотки и обратного хода. Тэра, выполнявшая функции его ассистента в отсутствие его секретаря, аккуратно пропустила пленки с необработанными дублями через лабиринт лентопротяжных механизмов, следя за тем, чтобы они были строго синхронизированы друг с другом.
Когда все было готово, Сол начал просмотр.
Три изображения появились на трех небольших экранах перед ним. На каждом из них был дирижирующий Сол, снятый с трех разных ракурсов. Две камеры захватывали на заднем плане расплывчатое изображение оркестра, напоминавшее черно-белыми цветами одежды шахматную доску, а третья давала резко очерченное изображение Сола на фоне волнообразно взлетающих смычков.
Тэру поразило то, что он доминировал на всех трех экранах, постоянно оставаясь в фокусе камер.
Оценивающе прищурив глаза, Сол внимательно просматривал фильм. Приблизительно каждые сорок секунд он останавливал пленку, принимая решение, какой ракурс взять, и делал пометки толстым карандашом.
После полутора часов работы значительная часть фильма была просмотрена и оценена. Взглянув на экран, Тэра увидела, что изображение почти не поменялось – по-прежнему главной фигурой был Сол в трех лицах.
Сидя за столом, Сол наблюдал за своим дирижированием на экранах. Одна рука двигалась в такт музыке – это была Четвертая симфония Бетховена, а другая совершала хаотические рывки в воздухе.
– Нам не нужно никаких фокусов, – пробормотал он. – Красивая картинка не должна отвлекать зрителей от музыки. Музыка – это самое главное.
Тэра задумчиво смотрела на доминирующие, приковывающие взгляд гранитные черты образа Сола на экране. Безусловно, нельзя было отрицать, что звук был фантастическим. Новый видеодиск с высококачественной лазерной записью давал бесподобно яркий, искрящийся звук, несопоставимый со старыми записями.
Сол всегда увлекался новыми музыкальными технологиями. Страсть к записи зародилась у него задолго до того, как он встретил Тэру, и теперь превратилась в навязчивую идею.
Результаты его труда заполняли полки просторного кабинета на первом этаже: сотни старых толстых пластинок на 78 оборотов, огромное количество долгоиграющих пластинок, сначала в моно, а затем в стереозвучании. После того как появились лазерные компакт-диски, он все начал заново.
Иногда Тэра брала старые виниловые пластинки и ставила их на прецизионный проигрыватель, который Сол трепетно лелеял еще с пятидесятых годов. Она постепенно ознакомилась со всей его обширной коллекцией, поражаясь объему работы, которую проделал Сол. Каждый раз с появлением новых технологий звукозаписи он предпринимал работу по модернизации своего репертуара, перезаписывая многие великие произведения. У него были циклы симфоний Чайковского, Брамса, Брукнера, Бетховена, Моцарта, Шуберта, Малера и бесчисленное количество других работ.
Интерес к видеозаписи появился у него недавно. Он планировал начать все снова и представить весь свой "золотой" репертуар в виде фильмов.
– Это технология будущего, – говорил он Тэре.
Желая полностью контролировать этот процесс, как с художественной, так и с финансовой точки зрения, Сол организовал свою собственную компанию по производству фильмов и без промедления принялся за дело. Он начал с цикла из девяти симфоний Бетховена.
– Бетховен – это мой хлеб с маслом, – любил шутить он. – Но на видеодиске он станет джемом.
После трех часов работы по монтажу Тэра устало выпрямилась, разминая затекшие руки и ноги.
