Тереза Скотт - Покорение
Отдышавшись, Пума привстал на локтях и пристально поглядел на Кармен.
— Он не получит тебя, — пробормотал Пума.
Кармен моментально очнулась и села в постели, растерянно поднеся руку к горлу:
— Пума? О чем ты?…Что такое?..
Он метнул на нее гневный взгляд.
— В чем дело? — Глаза Кармен распахнулись от удивления и тревоги. Она уже видела эти сверкающие огоньки в глазах Пумы и знала, что это недобрый знак. — Пума, в чем дело?
Он сильной рукой взял ее за подбородок. Увернуться было невозможно:
— Посмотри на меня, — проговорил он, пронзая ее ледяным взглядом. Она встретила его взгляд глаза в глаза.
— Не подумай встретиться с ним. Я не отпущу тебя.
— С кем? — ее удивление достигло предела.
— С твоим женихом. — Он четко выговорил это слово.
— Пума, я хотела сама поговорить с тобой об этом. — Ее страшило, что он так возбужден.
— И никаких слез, никакой мольбы! Ты останешься со мной. — Его слова звучали отрывисто, грубо.
— Я не хочу видеться с ним, я не хочу его! — почти прокричала Кармен, но остановилась под холодным, жестким взглядом Пумы.
Хорошо, мы поговорим потом, подумала Кармен, когда он остынет. Она подыскивала слова, подходящие моменту. Когда она подняла глаза, Пума одевался.
— Куда ты?
— Я привез тебе антилопу. Разделай ее, шкура пойдет на одежду. Я уезжаю на охоту. Скоро вернусь.
Его слова звучали холодно. Она с трудом раскрыла рот, чтобы спросить:
— Когда ты?..
— Я не собираюсь отчитываться перед испанкой, — резко, грубо сказал Пума. И ушел в ночь.
Кармен слышала, как тяжелый галоп его жеребца растаял в тишине ночи. И разрыдалась.
Глава 35
Кармен лежала, всхлипывая, под одеялами. Потом, отплакавшись, не в силах больше переносить собственной наготы, она медленно оделась.
И вдруг снаружи вновь послышался топот копыт. Пума вернулся! Он вернулся к ней!
Кармен села, вытирая слезы. Ей стало легко и весело: она все простила. Он сам пожалел, что так грубо и бессердечно обошелся с ней. Он попросит прощения! Она выжидающе смотрела на дверь.
Но человек, который вошел, был не Пума. Это был Голова. Он был гол по пояс, и его лицо было раскрашено устрашающими черными красками. Его глаза сверкали; в руках он держал свитое лассо.
Кармен испугалась, но не могла поверить собственным глазам: нет! Этого быть не может! Прежде чем она смогла закричать, он схватил ее и заткнул ей рот своей потной рукой. Глаза Кармен были огромны от испуга, сердце билось, готовое выскочить из груди.
Голова ловко связал ей руки лассо, потом заткнул рот кляпом и завязал платок вокруг головы. Потом, другой веревкой, он связал ей ноги, пока она не начала выгибаться от боли. Захрипев, он взвалил ее на плечо, как мешок с зерном; потом оглядел вигвам, снял с гвоздя кожаный мешочек с приданым Кармен и вышел. Все произошло так быстро, что Кармен гадала, не приснилось ли ей это. Только боль от веревок давала понять, что это не страшный сон.
Голова перебросил ее через седло, связал ей руки и ноги под животом лошади; потом вскочил на своего коня и повел его прочь от деревни. Кармен боролась, пытаясь кричать, чтобы разбудить жителей, но только беспомощные хрипы вырывались из-под повязки.
Только не это! Донья Кармен Иоланда Диас и Сильвера — ты и так уже достаточно настрадалась: за что столько мук! Но запах лошади, вгрызающиеся в ее тело веревки и острые кости лошадиной спины — все это было слишком реально. Когда Голова пустил лошадь галопом, Кармен думала, что умрет. К счастью, ехали они недолго. Когда небо стало светлеть и окрашиваться лучами восходящего солнца, они остановились возле груды камней, и к ним присоединились еще несколько апачей.
Один из них, не говоря ни слова, развязал Кармен ноги и помог ей сесть на лошади. Хотя он не развязал ей рук, но вытянул изо рта кляп, и она была благодарна ему и удивлена его молчаливым благородством. Ей даже показалось, что в глубине его черных глаз она видит сочувствие. Затем, не взглянув на нее больше, он вскочил на свою лошадь. Кармен подумала о Пуме: может быть, этот человек знает Пуму, поэтому старается облегчить ее участь.
Голова подошел к ней, держа в руке ее приданое. На его широком лице была улыбка, которая совершенно не соответствовала моменту.
Не дав ему сказать ни слова, она выпалила:
— Зачем вы похитили меня? Отпустите меня сейчас же!
Отступник посмотрел на нее с удивлением. Его улыбка казалась еще более глупой в сочетании с черной раскраской лица.
— Пума все равно разыщет меня, — уверенно сказала Кармен. — Он выследит вас и спасет меня!
Сейчас они струсят, подумала Кармен.
Улыбка исчезла с его лица.
— Пума сам велел нам выкрасть тебя.
С минуту Кармен раздумывала над смыслом сказанного, тем более что испанский индейца был очень коряв. Когда до нее дошел смысл сказанного, кровь отлила от ее лица.
— Что?..
— Да, Пума продал тебя нам.
— Нет! Нет… он не мог… — не веря, сбивчиво говорила Кармен. — Пума любит меня… — Она замолчала, не желая более посвящать этих негодяев в их с Пумой отношения. Да, он оскорбил ее, да, он выбежал из вигвама, но он не мог продать ее — не мог!
— Вот почему никто не остановил меня, — весьма резонно заметил Голова. — Выкрасть тебя оказалось очень легко.
У Кармен упало сердце. Она и сама недоумевала, отчего никто во всей деревне не стоял на страже — и никто не заметил набега. Нет, не может быть, Голова лжет!
— Пума, — продолжал Голова, — ненавидит испанцев.
Кармен горделиво подняла подбородок. Да, она знала: это — правда. Но он любит меня, хотелось сказать ей.
Голова, видимо, заметил ее жест. Он презрительно сморщился:
— Он сказал, чтобы я увез тебя. Он не хочет больше видеть ненавистное испанское лицо.
Кармен стояла, подавленная, опустошенная. Мог ли Пума сказать такое? Нет, конечно, нет! Но тут к ней вернулась сообразительность и она спросила:
— А этот мешочек он тоже велел вам взять?
— Нет, этого он не велел.
Кармен неохотно призналась самой себе, что это вполне может быть: если Пума в самом деле продал ее — значит, он не желал потерять ее приданое.
Пума знал ему цену.
Этот человек лжет! — сама себе сказала она. Он не мог продать ее. Однако… если он сказал правду о том, что Пума не отдал им приданого — значит, он мог сказать правду и о Пуме.
Нет, нет, нет! — твердила себе Кармен. Она не поверит этому. Пума не мог. Ведь он когда-то предлагал ей жениться на ней.
Это было давно, и один только раз, проговорил маленький ехидный голосок внутри нее. А может быть, он устал от тебя. Ты ему надоела. Может быть, случилось именно то, о чем говорила Птичка. И апачи именно так поступают с постылыми женщинами…
