Дж. Хасс - Я вернусь за тобой

Я не уверена, что верю ему. Секс кажется теперь нашей новой нормальностью. Было очевидно, что он использует его, чтобы получить желаемое. Чтобы контролировать вещи и выбивать меня из равновесия, чтобы я была более податливой. Но разговор?

— Почему ты такая нервная? — говорит он, беря в руки мое лицо так, чтобы поглаживать его большими пальцами.

Я выпускаю долгий выдох.

— Я просто не уверена, что все, о чем мы говорим, звучит очень утешительно.

Он ведет меня на балкон, открывает раздвижную дверь, чтобы мы могли выйти на террасу. Воздух с океана тут же ударяет в меня. Сегодня ветрено, поэтому, хоть я и знаю, что это невозможно, но я чувствую океан на своей коже.

Я глубоко вдыхаю и понимаю, что Джеймс смотрит на меня. Я улыбаюсь более расслабленно от этих знакомых запахов и чувств.

— Что?

Он трясет головой и пялится в ответ.

— Ты красивая.

Красивая.

Такое просто слово.

Красивая.

Такое говорят дети.

И все равно оно несет в себе больше, чем «прекрасная» или «великолепная», или даже «сексуальная». Оно воплощает простоту, которая заставляет мое сердце кружиться под эхо его голоса в моей голове.

— Я бы хотела, чтобы нам снова было по «шесть».

Он кивает мне.

— Д, нова попытка. Я бы хотел, чтобы у нас была новая попытка. И знаешь, что бы я сделал по-другому?

По моему лицу внезапно начинают течь слезы. Я стираю их и сглатываю новую неизведанную эмоцию, чтобы ответить ему.

— Что?

Он сокращает дистанцию между нами одним шагом, но этот шаг меняет все перед моими глазами. После этого шага я начинаю принадлежать ему. И когда его руки обхватывают меня так, как они делали это множество раз, это тоже все меняет для меня.

— Почему ты плачешь? — мягко спрашивает он. — Разве ты не хочешь узнать, что бы я поменял?

Я немного улыбаюсь и вытираю лицо.

— Хочу. Я хочу знать. Прости. Мне просто внезапно стало грустно. Будто в этот момент что-то происходит неправильно.

— Эй, — произносит он, поднимая мой подбородок так, чтобы я смотрела на него. — Ничего неправильного не происходит, ладно? У меня все под контролем.

— Что все? — говорю я, пытаясь остановить слезы. — Что нам нужно контролировать? — Мое сердце бьется так сильно, что я могу потерять сознание. Я тянусь к стеклу, из которого сделаны перила на террасе, но Джеймс меня удерживает. Он ведет меня к шезлонгу, опускает и притягивает меня до тех пор, пока я не оказываюсь прижатой спиной к его груди.

— Ты настолько встревожена, Харп. Остановись. Я привел тебя сюда, чтобы рассказать о нашей новой попытке. Поэтому просто расслабься и наслаждайся моей историей.

Я глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться. Понимаю, что слишком бурно реагирую, но это привычное состояние, и я не в силах его остановить.

— Мне нужны те таблетки, Джеймс, — говорю я больше себе, чем ему.

— Харпер, — строго произносит он. Строго настолько, что я слегка подпрыгиваю. — Я не хочу больше слышать об этих сраных таблетках. Я также не потерплю истерик. Ты не будешь их принимать, понимаешь меня?

— Не то чтобы я могла их принять. У меня их даже нет.

— Ты меня понимаешь?

— Да, — отвечаю я. Я поворачиваюсь, чтобы увидеть его лицо, на котором разливается истинная ярость. — Прости, это была шутка. Просто глупый случайный комментарий. И все.

— Он контролирует тебя этими таблетками, Харпер.

— Кто?

— Твой отец, кто же еще? Это он выписал их для тебя. Он тот, кто подсадил тебя на них.

— Чтобы контролировать панические атаки. Но его даже поблизости нет, так что оставь это.

— Обещай мне…

— Я обещаю, Джеймс. Просто скажи, что бы ты изменил. — Я скрещиваю руки, злясь на изменение своего настроения. И его. Мы все сегодня на взводе.

— Прости, — говорит он, целуя меня в лоб. — Прости, я просто знаю, как тяжело снять тебя с них, так что я не хочу, чтобы ты вернулась назад к привычкам.

— Когда это у меня был хоть шанс?

— Ладно, хорошо. Ты готова?

Я поворачиваюсь так, что теперь лежу на боку на его груди, а после закрываю глаза и наслаждаюсь его запахом. Его сильные руки вокруг меня. Он ласково водит пальцами вверх и вниз по моим рукам. Но Джеймс молчит, поэтому говорю я:

— Я бы хотела, чтобы ты пришел увидеть меня в день, когда нам исполнилось «шесть», и согласился на предложение моего отца. — Я хохочу, когда смотрю на него. А затем останавливаюсь, потому что он хмурится на меня.

— Нет, Харпер. Я не мог сказать «да» на такое грязное предложение. Это было единственной хорошей вещью, которую я сделал в своей жизни. У тебя было счастливое девство, не правда ли?

— Да, — признаю я.

— Так что забрать его тогда означало бы разрушить тебя. То, кто ты сегодня, все те качества, которые я в тебе люблю, и хорошие, и плохие, все это из-за того, что мы двенадцать лет были порознь.

— Тогда как это может быть новой попыткой? — спрашиваю я, сбитая с толку. Сегодня все сбивает с толку.

— Это новая попытка, потому что я сделал бы это снова.

Мои слезы возвращаются. Он прижимается лицом к моей шее, когда крепче притягивает к себе.

— Я люблю тебя за то, кто ты. Я люблю тебя прямо сейчас, абсолютно все в тебе. Я хочу, чтобы ты осталась такой. Я не изменил бы ни единой вещи, Рыба-лев. Ни единой сраной вещи. Я люблю то, как мы встретились. Люблю тот дурацкий купальник, похожий на костюм балерины, который ты носила. Я люблю то, что ты пыталась зарыть меня лопаткой и ведерком, и похоронить меня в песке, как свой секрет…

— Ты знал?

— Нет, малышка. Я не знал, пока ты не сказала мне свое имя под пирсом. Мне понадобилось двенадцать лет, чтобы это выяснить, — он смеется. — Но я хочу, чтобы ты знала, что я думал о тебе каждую ночь. Где бы я ни находился в мире. Что бы я ни делал. И хоть даже мне и пришлось сказать твоему отцу «нет», мой ответ всегда был «да», — он поворачивает мою голову и нежно целует меня в губы. — Мой ответ всегда был «да». Ты — моя, Харпер. И всегда была моей. И если я скажу тебе пройти сквозь пламя?

— Значит, я огнестойкая, — шепчу я в ответ.

— Ты веришь мне?

Я отрицательно мотаю головой.

— Я не пуленепробиваемая. Я — сплошной унылый беспорядок.

— Ты — пуленепробиваемая. К тебе нельзя прикоснуться, малышка. Нельзя. Потому что я — твой щит. Это все, что тебе нужно знать. Просто… — он подталкивает меня, пока я не поворачиваюсь настолько, чтобы посмотреть в его глаза. — Просто доверься мне.

— Ты придешь за мной? — Он улыбается, и мое сердце крошится. — Ты уходишь, не так ли?

— Нет, — отвечает он слишком быстро. — Я не ухожу. По крайне мере, не навсегда. Я собираюсь получить то, что должен, и я вернусь. А после мы отправимся смотреть на закат. Если мне суждено сделать что-то в последний раз, то я встречу с тобой закат.