Лариса Кондрашова - Шоу для завистницы
Крайняя девушка справа на снимке — Маргарита. Когда девчонки рассказали мне, что она завела роман с клиентом, я не придала этому значения. То есть, правильнее будет сказать, не придала того значения, которое этот случай имел.
Ничего здесь не было случайностью: ни глупый роман — я теперь вспомнила, с нами заключал контракт известный художник, но как мужчина внешне совершенно неинтересный. Зная пристрастия Маргариты — она первым делом смотрела, чтобы мужчина был ростом не ниже метра восьмидесяти, со спортивной фигурой, непременно молодой. Или ровесник, или моложе… Можно было сразу догадаться, что здесь нечисто, а я проявила акт милосердия, простила якобы увлекшуюся клиентом девушку…
— Кому нужны эти вонючие старики! — брезгливо говорила она.
Я бы скорее поверила, что Маргарита завела роман с сыном клиента, но никак не с художником, которому было под семьдесят, да и внешне он никак не мог привлечь внимания разборчивой девицы: низкорослый, пузатый и не слишком опрятный. То, что он был при этом незаурядным человеком, Маргариту вряд ли прельстило бы… За что же она меня так ненавидит?
Надо было задать этот вопрос ясновидящей Наталье. Она бы наверняка ответила, а теперь гадай… Да и какая разница, кто он, тот, с кем у меня был роман, кто, как считалось, был Маргаритиным мужчиной? Чего без толку гадать?
Вот как мне аукнулось мое отношение к временным связям с мужчинами — я не воспринимала их всерьез. Не то чтобы любовников у меня было так уж много, но обычно, встречаясь с тем или иным из них, я заранее знала, что мы все равно расстанемся. Причем по моей инициативе.
Значит, она нарочно устроилась ко мне в фирму… Смотря кто был ее любимый… Во всяком случае, не помню, чтобы я мужчину у кого-нибудь уводила. Я предпочитала не встречаться с женатыми. Разве что однажды позволила себе это с Путейцевым. И во второй раз — с Макаровым. Меня оправдывает лишь то, что их жен я лично не знала.
Выходит, мужчина, которого любила Маргарита, не был ей ни мужем, ни постоянным любовником… Тогда кто, кто он?!
В любом случае мне необходимо встретиться с Маргаритой. Пусть выскажет мне все в глаза. Тем более что после случившегося работать нам вместе когда-нибудь вряд ли придется.
Глава тридцатая
В мобильном телефоне у меня записан номер Маргариты, как, впрочем, и всех моих девушек. Для того чтобы я в любой момент могла дозвониться к ним и получить отчет, кто из них чем занят.
— Слушаю вас, Ванесса Михайловна, — отзывается она.
— Рита, ты не могла бы ко мне подъехать?
— Когда? — Мне кажется, или в ее голосе и в самом деле звучат некие панические нотки?
— Хорошо бы прямо сейчас.
— Что-то случилось?
— Пока нет, но вполне может случиться.
Это я говорю просто так, чтобы заинтриговать Маргариту. Меня все еще смущает полученный от ясновидящей ответ. А вдруг она ошиблась?
Но с другой стороны, Михаил вообще советовал мне поговорить в таком ключе с большим числом девушек. То есть я обидела бы не одну Маргариту. В любом случае она передо мной провинилась, потому пусть немного пострадает… если она все же ни при чем.
Я открываю ее личное дело, хотя прежде читала его и ничего особенного в нем не увидела. Прежде всего я увидела, что мы с ней, как и с Любашей, ровесницы. Родились в одном году и с разницей всего в три месяца. Но видимо, в отличие от других моих девушек — приблизительно одного возраста, с разницей в два-три года — я слишком рано повзрослела. Прежде всего рано стала жить без родителей, рано начала ездить по соревнованиям, где, как известно, царят довольно жестокие взрослые нравы и приходится сражаться за свое место под солнцем, даже если тебе всего тринадцать лет…
Итак, Маргарите скоро двадцать восемь лет, а семьи нет. И не было. Отчего же такая интересная женщина до сих пор не смогла создать ее себе? Даже на обычном официальном фото видно, какие у нее огромные красивые глаза, красивой формы губы, роскошные длинные волосы… и при том что-то в ее лице такое… Обреченность? Нет. Скорее, затаенная обида…
— Разрешите, Ванесса Михайловна?
Я поднимаю голову — быстро же она домчалась. Некоторое время мы смотрим друг другу в глаза. Она вдруг понимает, что я знаю. Несколько секунд колебаний — она думает, что можно сделать вид невинно оклеветанной, но, видно, решает больше не притворяться.
Она садится за стол напротив меня и достает из кармана пачку сигарет. От неожиданности я даже забываю сказать, что у меня в кабинете не курят. Да и Маргарита вроде бы прежде не курила.
Потом, глубоко затянувшись, говорит:
— Вот скажи, почему одним — все, а другим — ничего?
Старая песня. Неужели зависть такая прогнозируемая штука? Одно и то же: обида на судьбу, вернее, на человека, к которому эта судьба, кажется, более благосклонна.
— И чего это у меня — все? Сын, которого я воспитываю одна?
— Не притворяйся! — чуть ли не шипит она. — Я много думала об этом. Вот что в тебе есть такого, чего нет во мне? Почему мужчины падают к твоим ногам, а ты их еще этими самыми ногами пинаешь, в то время как я должна их завоевывать всеми правдами и неправдами?!
— И ты решила мне в этом помешать?
— Я решила тебе отомстить.
— В результате чего умерла Алина.
Я нарочно возвращаю ее на землю с этих мстительных высот, чтобы она осознала, чем ее месть отозвалась.
— При чем здесь Алина? — все еще не «врубается» она. Или делает вид. Мстительнице не хочется ощущать себя причастной к убийству.
— А при том, что некий мерзавец решил, что раз она девушка по вызову, то и он может этим воспользоваться. А когда Алина попыталась дать ему отпор, просто убил ее.
— Ты все это придумала! — недоверчиво шепчет Маргарита и не сводит с меня глаз, будто ждет, что я сию минуту в этом признаюсь.
— Для чего?
— Чтобы показать, какая я мерзкая.
— Ничего я не собираюсь показывать, — говорю я с неожиданной усталостью. Получается, что я собиралась сразиться с монстром, а это оказалась всего лишь маленькая дрянь. — Только вот не понимаю: ты из-за этого пошла на свою месть, из-за того, что у меня все есть?
— Из-за того, что ты жизнь мне разбила! — кричит она.
— Тем, что взяла тебя на работу.
Она меняется на глазах, будто съеживается, меркнет и говорит с запинкой:
— Что, ты в самом деле не знаешь?
— А что я должна знать? — Я терпеливо продолжаю вопрошать, потому что раз решила разобраться, так надо идти до конца.
— Леня. Леонид Бунич! Ты увела его у меня.
— Что — Бунич?
И тут я начинаю хохотать. Понимаю, что мой хохот походит на истерику, но никак не могу остановиться. Отсмеявшись, я встаю и наливаю себе из холодильника стакан минералки, чтобы залпом выпить.
