Ольга Дрёмова - Иллюзия любви. Сломанные крылья
— Я что-то никак не пойму, чего ты хочешь, — недовольно нахмурилась Надежда.
— Если бы наши отношения с Семёном сложились как-то по-другому, возможно, вы никогда бы так и не узнали всей правды, но… Я знаю, то, что я сейчас вам расскажу, будет для вас шоком, но в конце концов в том, что происходит, он виноват сам.
— Что ты ходишь вокруг да около? — не выдержала Надежда. — Если тебе есть что сказать, говори, не тяни, а если нет — нечего тут из себя корчить умирающего лебедя!
— Хорошо, я могу и короче, — сдвинув брови, Ирина решительно выдохнула. — Перед самым Новым годом Семён оказался замешанным в неприятную историю с наркотиками, помните?
— И что? — лицо Надежды моментально превратилось в непроницаемую маску.
— Тогда милиция в подвале появилась не случайно…
— Значит, это всё-таки твоих рук дело? — в голосе Надежды послышалась угроза, и она зло взглянула на посетительницу. — Я так и знала, что без тебя тут не обошлось. И после этого у тебя хватает наглости переступать порог нашего дома?! А ну, пошла вон отсюда!
— Никуда я не пойду! — полыхнула глазами Ирина. — Придётся вам выслушать всё до конца!
— Я не желаю больше слышать ни единого слова!
— И всё же придётся! — Ирина воинственно вздёрнула подбородок.
— Да как ты могла опуститься до такой грязи?!
— А мне и опускаться не пришлось! Вы думаете, ваш Семён — белый и пушистый, да?! Ну, так знайте, что он уже два года приторговывает наркотиками, и та дурь, которую нашли в его гитаре, — доза, за которой в тот вечер к нему должны были прийти покупатели! — Ирина мстительно улыбнулась. — Да! Я об этом знала! И не стоит на меня так смотреть, не ровен час, дырку просверлите!
— И как у тебя только язык поворачивается такое говорить?! — с негодованием воскликнула Надежда. — Да таких, как мой Семён, больше и на свете нет!
— Ещё скажите, что ваш Сёма — ангел! — едко усмехнулась Ира.
— И скажу! — убеждённо ответила Надежда. — Таких, как Сёмушка, ещё поискать надо, он не чета тебе, нахалке и лгунье! Да как ты смеешь наговаривать на моего мальчика?! Я не верю ни единому твоему слову, слышишь?! — громко выкрикнула она и сделала шаг вперед, давая понять, что визит Ирины окончен.
Но девушка, не обращая внимания на её гнев и красноречивые взгляды, даже и не думала подниматься.
— Верить или не верить — дело ваше, — она демонстративно передёрнула плечами. — Собственно, я не очень-то и рассчитывала, что вы проникнитесь доверием к моим словам. Вы же всю жизнь тряслись над своим сыночком, как над хрустальной вазой, а он гадил вам на голову! Да вы же слепая! Слепая, как последняя кротиха, только та ничего не видит, потому что не может, а вы — потому что не хотите!
— Прекрати поливать моего сына грязью! — не сдержавшись, Надежда с силой ударила ладонью по столу. — Убирайся отсюда сейчас же и не попадайся мне больше на глаза, дрянь паршивая!
— Может, я и дрянь, но не большая, чем ваш Семён! — Ирина встала. — А хотите, я прямо сейчас ткну вас носом в его тайник с наркотиками?!
— Что-о-о?! — лицо Надежды побагровело, а веко правого глаза нервно задёргалось. — Что ты сказала?!
— Что слышали! — Ирина сжала кулачки. — У вас все в дерьме, один Семён в белом фраке! А вы хоть раз удосужились открыть его пианино?!
Не дожидаясь, пока Надежда сообразит, в чём дело, и боясь, что её голословные утверждения не произведут должного впечатления, Ирина метнулась в комнату Семёна и в одно мгновение оказалась около инструмента. Опустившись на колени, она приподняла тяжёлую перегородку, расположенную над педалями, полированная чёрная крышка приоткрылась, и перед глазами изумлённой донельзя Надежды появилось внутреннее отделение, заполненное многолетним слоем пыли, уже давно превратившейся в тугую, застарелую бахрому.
— Господи, какая грязь! — оторопела Надежда. — Мне и в голову не могло прийти, что эта штуковина каким-то образом открывается! Подожди-ка, а это что такое? — подойдя к тайнику вплотную, она наклонилась и дотронулась рукой до одного из крохотных пакетиков, крест накрест прикреплённых к деревянной панели скотчем.
— Догадаетесь сами, или подсказать?! — Ирина поднялась с пола и бросила на женщину неприязненный взгляд.
— Но это ведь не… — губы Надежды задрожали. — Нет, такого просто не может быть…
— Конечно, это я их сюда наклеила. Только что. Вы разве не заметили? — съязвила Ира. — Собственно, мне наплевать, выльете ли вы на голову вашему сынулечке ведро помоев или сделаете вид, что ничего не произошло, это ваша жизнь. Но я довольна, что смогла расквитаться с вами обоими. С сегодняшнего дня, как бы вы ни старались, Семён перестанет быть для вас безгрешной иконой, а значит, вся ваша жизнь, хотите вы этого или нет, пойдёт коту под хвост. А теперь будьте счастливы… если, конечно, сможете, — с нажимом бросила она и, не прощаясь, торопливо выскользнула из ненавистной квартиры.
* * *— Боже мой… уму непостижимо… — услышав, как в прихожей хлопнула дверь, Надежда почувствовала, что ноги, став сразу ватными, перестают её держать, и, чтобы не упасть, ухватилась рукой за полированную крышку пианино.
В огромной квартире было абсолютно тихо, только на кухне тикали настенные часы, висящие над обеденным столом, да в ванной ронял тяжёлые капли плохо закрытый кран. Бессмысленно глядя перед собой, Надежда прислушивалась к этим едва уловимым звукам, будто опасаясь, что ещё секунда-другая, и мир покатится в бездонную немую пустоту, лишённую запаха, цвета и даже времени, испокон веков шелестевшего своими крохотными песчинками растерянных людьми дней.
В её голове, беспорядочно роясь и цепляясь одна за другую, проносились обрывки разрозненных мыслей. Неотрывно глядя на откинутую панель инструмента, Надежда с удивлением и каким-то внутренним страхом смотрела на мелкий светлый порошок, расфасованный по крохотным пакетикам, а перед её глазами отчётливо и фотографически ясно появилась страничка из ежедневника с кулинарными рецептами. На разлинованном листочке с красивыми синими вензелями в уголках был записан рецепт обыкновенной манной каши, в которую на триста граммов молока полагалось всыпать две столовых ложки крупы, но непременно «без горки». Будто перемазавшись в липкой манке, чернильные буквы расплывались по листу жирными кляксами, а маленький, пухлый мальчик Сёмочка, глядя на мать чистым, как у ангелочка, взглядом, с удовольствием наворачивал сладкую кашу столовой ложкой, доставшейся ему на память ещё от покойного деда. На ручке ложки тоже были какие-то вензеля, только Надежда никак не могла разобрать, какие именно…
