Первозданная (СИ) - De Ojos Verdes
— Меня здесь всегда ждут. А ты — брысь отсюда.
На секунду перепонки будоражит какой-то создавшийся нереальный вакуум, так ошарашены присутствующие.
— Чего?! — истерический вопль. — Тор, что она себе позволяет?!
Лицо кривится в приступе гнева, накаченные — вижу теперь вблизи — губы сжимаются, грозясь лопнуть от напора. Красавица делает шаг ко мне, пытаясь отстоять территорию.
— Прекратите, пожалуйста, — раздраженный мужской голос.
— Я еще ничего не начинала! Этой выскочке надо указать её место. Думаешь, пару раз с ним переспала, уже и хозяйничать можешь?
— Пару раз? — усмехаюсь, горя, словно в кипящем котле. — У тебя так и было? Обида душит?
Багровеет, покрываясь пятнами. А где же выдержка и достоинство великосветских девиц?..
— Знаешь, что в комплектацию любого человека входит режим «без звука»? Не пробовала в действии? Очень полезная штука. Активируй и проваливай.
Поднимает темные глаза на Торгома, стоящего за моей спиной, в поисках поддержки. Но, видимо, не получив оную, яростно шипит и с грохотом опускает бокал на деревянный комод.
Разворачиваюсь, наблюдая, как ретируется уязвленная стерва. Будем считать, я отомстила и за Луизу в том числе.
— Тея, мы уже всё обсудили… Тебе лучше уйти.
— Да пошел ты! — крик раненного зверя.
А потом ее прямая спина исчезает за дверью квартиры.
Щелкает замок.
И мы остаемся стоять друг напротив друга.
Да, Адонц не стал препятствовать моей выходке. Но это же не значит, что он согласен с таким исходом…
Я вдруг опускаю руки и прикрываю веки.
Кажется, я так больше не могу.
— Мой отец сегодня дал согласие на ухаживания другого мужчины, — произношу бесцветным голосом и отворачиваюсь, обнимая себя за плечи. — Мне об этом даже думать противно. Понимаешь?
Не озвучиваю имя, предполагая, какую реакцию это вызовет. Я не знаю, зачем это говорю, и на что надеюсь. Но спину обдает холодом, потому что ответом мне служит гнетущая тишина.
— Тебе не кажется, что ситуация весьма абсурдна? Я ведь пыталась объяснить, что не хочу, но видимых причин для отказа папа не увидел. И о тебе, Тор, — стискиваю зубы, ежась, — о тебе я ведь тоже сказать ничего ему не могу!
Не пониманию, почему он молчит? Мне так плохо, я нуждаюсь в его объятиях.
— И когда я, вся потерянная, мчусь к тебе после недельного перерыва, чтобы хоть как-то урезонить это отчаяние, кого я здесь застаю?
Медленно разворачиваюсь, чтобы нырнуть в стальную глубину. Когда Адонц злится, его глаза приобретают больше серого оттенка. Опускаю взгляд на поджатые губы и дальше скольжу по вздувшимся венам.
— Кого ты застаешь, душа моя?.. — щурится, приближаясь. — Девушку, с которой ты мне так и не дала объясниться и поставить точку в прошлых отношениях? Напомнить обстоятельства?
Разговор утекает не в то русло. Я, возможно, должна быть мудрее и согласиться, но мужской тон меня задевает, срывая тормоза.
— Для этого обязательно устраивать романтический вечер у себя дома? Этого требует неписаный закон расставания с любовницей? И если бы я приехала позже, может, она уже лежала бы раздетой? Это тоже в порядке вещей?..
Торгом в ярости останавливается в шаге от меня и сверлит взбешенным взглядом:
— Что ты несешь, Сатэ?
— Очевидное.
— Неужели? Неуместный приступ ревности и попытка выставить меня кобелем — это и есть твое видение?
— А что видишь ты, Адонц? — шиплю, сократив расстояние, находясь в миллиметрах от него.
Неожиданно хватает меня за талию и притягивает к себе вплотную. Наши тела соприкасаются, и этот запрещенный прием значительно ослабевает мою агрессию. И Тор умело пользуется этим…
— Вижу влюбленную кобру, — губы опаляет безбожно горячее приятное дыхание, пуская табуны мурашек по коже. — Отрицающую надобность цивилизованного расставания… А как же утверждение «не боюсь измен, потому что в состоянии быть и хорошей любовницей в том числе»?
Задыхаюсь от возмущения, когда меня, словно нашкодившего котенка, окунают в мои же слова. Попытка вырваться приводит лишь к еще более тесному контакту, мощным разрядом бьющему по обоим.
Мы на взводе. Между нами слишком много запятых и троеточий. И меня это не устраивает.
— А кто сказал, что я боялась измены? — таю, когда мужские руки добираются до моей шеи. — И уж точно эта твоя…
— Моя?.. — грозный рык у уха.
— …эта стерва, — во рту внезапно стало нестерпимо сухо, — сюда не расставаться пришла…
— М-м?.. Ты так думаешь?
Кажется, меня уже никто не слушает. Да и самой слишком трудно говорить. Оба начинаем тяжело дышать, а крупные ладони пускаются в путешествие по бедрам. Острота на пике, и барьер в виде плотной ткани платья нам нипочем.
— Начинаю ненавидеть этот голод по тебе, — шепчу гневно.
В его взгляде вспыхивает насмешка и какое-то удовлетворение, что раздражает меня еще сильнее. Самодовольный нахал…
— Не можешь сосредоточиться на своей тираде? — издевается.
Фыркаю и успеваю увернуться от поцелуя, когда Адонц тянется ко мне.
— Да, я тоже очень скучал. Безумно. Как одержимый скучал. Веришь?
Подхватывает за ягодицы, заставляя оплести его талию, а руками цепляться за мужские плечи, и несет по коридору по направлению к спальне. Глаза в глаза. На испепеляющих и затмевающих все остальное эмоциях. Одержимые неугасающей страстью.
Меня одолевают противоречивые чувства. Я хочу поговорить, но его-то я хочу больше! Неимоверно в разы больше…
— Стена?.. — замечаю, что одной из досок так и не достает в общей композиции.
— Не напоминай, — предупреждает, бросая меня на постель и стягивая с себя майку. — Останется так, чтобы я не забывал — с тобой нельзя терять бдительность.
Рывком подается вперед и резко тянет меня вниз, схватив за щиколотки. Платье задирается, и Тор, подцепив подол, помогает снять его через голову ввиду отсутствия молний. Закусываю губу, ощущая в каждом движении Адонца какое-то звериное нетерпение. Одежда летит на пол, а я остаюсь в полусидящем положении, опираясь локтями о матрас, и мое лицо где-то на уровне его ширинки.
Пару секунд буквально таращусь на нее, никак не привыкнув к мгновенной реакции мужчины на нашу близость, а затем перевожу взгляд выше, чтобы поймать очередную насмешку в глазах, вечный вызов.
И почему это до сих пор задевает?
Вскидываю ногу и с неким раздражением легонько толкаю Торгома в торс, вызвав раскатистый смех. Молниеносно берет в плен лодыжку и снова тянет на себя, а затем внезапно наклоняется и…кусает меня за бедро.
— Ай!
— Думала, твоя выходка останется безнаказанной?
Отпускает и опускается на постель, придерживая корпус, чтобы не придавить.
Вздернув подбородок, упираю ладони в его плечи, пытаясь оттолкнуть.
— Какая именно?..
— Правильная постановка вопроса. Ведь у тебя их так много… Да, душа моя?
Все же удается выбраться, и я перекатываюсь к краю, собираясь вскочить.
— Опять провоцируешь, кобра? Почему ты не перестаешь бороться?
Мужские руки препятствуют моему побегу, оттаскивая обратно за талию. Я ощутимо врезаюсь в него спиной и замираю. Не шевелюсь. Даже перестаю дышать.
Катастрофически.
Прикосновение его разгоряченной кожи к моей прохладной вызывает ошеломительный контраст. Меня бросает в жар, и я рада, что он сейчас не видит моего лица. На нем написана полная капитуляция. А ведь я действительно хотела поговорить…
В таком положении срывает с меня белье, заставляя трепетать от накатившего возбуждения. И я начинаю ловить ртом воздух, надрывно вентилируя легкие, которые, к слову, будто готово разорвать…
Импульсы пробегают по телу, кровь по ощущениям сменяется раскаленной лавой, сжигающей сосуды.
Мне с ним всегда запредельно.
Но сегодня чувства приобретают привкус…горечи.
Ревность, гнев, любовь, ненависть, тоска — все смешалось.
Но главное — обида…
— Потому что, — шепчу, выгибаясь, когда его руки привычно опускаются к низу моего живота, — не могу смириться…
