Бесконечная любовь - М. Джеймс
Смех Брэдли холодный, безрадостный.
— Ты глупая девчонка. Ты понятия не имеешь, что делаешь. Когда он закончит с тобой, ты пожалеешь, что не пошла со мной. — Он смотрит на меня через стекло, его приглушенный голос звучит так же угрожающе, как если бы он был чистым и неотфильтрованным. — Ты пожалеешь, что у тебя нет такой защиты, которую я могу тебе предложить. Потому что если не он заставит тебя осознать, какой глупый выбор ты сделала, то это сделает его семья. — Дрожь все же распространяется по моей коже, заставляя меня чувствовать холод до костей, и по тому, как этот безрадостный тон переходит в ухмылку на лице Брэдли, он это видит. Я, может, и не боюсь Ивана, но я чертовски боюсь его семьи. Его братья не кажутся самыми способными яблоками на семейном древе, но я достаточно видела Льва, чтобы знать, что я должна его бояться. И я знаю, что отец Ивана, хочет сделать со мной, если им удастся заполучить меня.
Я лучше умру, чем позволю семье Ивана продать меня какому-то миллиардеру. Я лучше приму предложение Ивана о чистой идентификации и новом начале в Вегасе. По крайней мере, это реальный шанс. Потому что если Братва поймает меня и продаст, кто меня спасет?
Агент, мать его, Брэдли? Маловероятно.
Я открываю рот, чтобы ответить, мое горло сжимается, пока я не уверена, что смогу выдавить слова Я инстинктивно защищаю Ивана, и это кажется безумием. Потому что из всего, что он мне рассказал, — он убийца. Он монстр, или, по крайней мере, он им является по меркам той жизни, которой я всегда жила.
Но часть меня, часть, от которой я продолжаю бежать, потому что это пугает меня больше, чем все, что произошло до сих пор, признаться, не может остановить мысль, которая вертится у меня в голове.
Он мой монстр.
И в каком-то смысле это абсолютная правда. Я создала его, невольно, так же тщательно, как Виктор Франкенштейн когда-либо создавал своего, если верить тому, что сказал мне Иван. По его словам, он даже не думал преследовать женщину так, как преследовал меня до нашей встречи. Что бы это ни было между нами, эта химия, это магнитное притяжение, которое снова и снова тянет нас друг к другу, оно создало все, что сделал Иван. И теперь я чувствую себя настолько запутавшейся в этом, что когда я оглядываюсь назад и представляю, что никогда не встречала Ивана, никогда не чувствовала ничего из того, что у меня есть с ним, даже если бы это означало вернуть мою жизнь… Я больше не знаю, какой выбор я бы сделала. Я должна знать, но не знаю.
И вот поэтому я не могу сказать Ивану, что верю ему. Я не могу сказать «да» ни на один из его вопросов. Потому что произнести это вслух сделало бы это реальностью.
— Шарлотта. — Голос Брэдли теперь уговаривающий, и я вижу, как он поднимает взгляд на окно заправки, как будто ему интересно, почему Иван еще не вышел. Он наклоняется, подпирая предплечьем край окна, как будто мы друзья. — Слушай, просто пойдем со мной. Нейта здесь нет. Я объясню тебе больше об Иване и Братве, и почему ты здесь в опасности. Почему я продолжал преследовать тебя. Это для твоего же блага. И ты можешь рассказать мне больше о Нейте. Может, ты права, и мне стоит взглянуть на него еще раз…
Он прерывается на полуслове, когда внезапно появляется Иван, его рука обхватывает горло Брэдли и швыряет его назад к немаркированной машине ФБР, его вес тела опирается на руку, которая удерживает Брэдли прижатым. Мое сердце подпрыгивает к горлу, когда я вижу лицо Ивана, когда он бросается вперед и отрывает Брэдли от моего окна, на его лице маска холодной ярости.
— Какого хрена ты творишь? — Рычит Иван, его голос низкий и опасный.
Брэдли сопротивляется хватке Ивана, его рука нащупывает пистолет. Иван резко отталкивает руку Брэдли, край его ладони касается запястья Брэдли. Агент вскрикивает от боли, и его лицо краснеет от смущения, эта яростная ненависть снова заполняет его взгляд. Я застыла на своем месте, мое дыхание перехватило, мои руки сжимают мои бедра так сильно, что я чувствую давление моих ногтей через джинсовую ткань.
— Отпусти меня, русский кусок дерьма! — Рявкает Брэдли, слюна пузырится с его губ. Иван наклоняется, его предплечье скользит по трахее Брэдли, когда он прижимает его к машине. — Кто-то… увидит тебя…
Его слова выходят сдавленными, теперь еще более приглушенными, и я чувствую чувство удовлетворения, которое пугает меня. Я не должна радоваться, видя, как Иван прижимает агента ФБР к машине, швыряя в него угрозы. Насколько меня учили всю жизнь, это не то, чего я должна хотеть. Иван — преступник, и Брэдли — тот, к кому я должна бежать за помощью.
Но Иван — единственный, кто когда-либо заставлял меня чувствовать себя в безопасности.
Иван наклоняется ближе, его спина прямая как шомпол. Я едва слышу, что он шипит Брэдли, слова слабые, но я все равно могу их разобрать.
— Держись от нее подальше. Она сделала свой выбор.
Выбор? О каком выборе он говорит? Немного той неразрешенной злости, которая все еще во мне из-за ситуации, в которую меня поставил Иван, вспыхивает, потому что правда в том, что мой выбор исчез, когда я стала одержимостью Ивана. Когда эта одержимость сделала меня мишенью для его семьи. Мой выбор исчез, когда он напал на Нейта и сделал его еще большей частью всего этого.
Выбор исчез, когда стереть свою жизнь дочиста и начать все заново стало моим единственным вариантом.
Или он имеет в виду себя? Потому что я не выбирала его. Я не выбирала. Я уйду, как только получу то, что мне нужно. Прошлая ночь ничего не изменила. Ничто не изменит этого. Но голос, который шепчет это, кажется более хрупким, чем когда-либо.
Брэдли фыркает.
— Она не знает, что выбирает, если это правда, — выплевывает он. — Но она такая же глупая, как я и думал, если это действительно так.
Я с ужасом наблюдаю, как Иван так быстро меняет хватку, что я почти не замечаю движения, его другая рука сжимает горло Брэдли так сильно, что костяшки его пальцев начинают белеть. Он тянется другой рукой к пистолету Брэдли, выдергивает его из кобуры и бросает на тротуар, отбрасывая его ногой, когда лицо Брэдли
