Pasta per amore, или Макароны для Любы - Изольда Рыбкина
— Это замечательно, — отвечает Ник. — Я благодарен тебе, что помог Любочке. Но я думаю, что обратно я справлюсь с её охраной и сопровождением.
Не знаю, как выкручивался бы из этой ситуации Марио, но в следующий момент раздался крик.
— Она упала с горы! Расшиблась! Помогите!
Мы кинулись на зов, и к огромному ужасу увидели, как метрах в двадцати от нас, внизу в неестественной позе лежит… Светка.
16
Марио
Ненавижу больницы. Особенно государственные. Однотонные стены, выкрашенные глянцевой краской. Повсюду предостерегающие (или угрожающие?) памятки. Меня тошнит от запаха, который пропитывает тебя, стоит только войти в здание. А чего стоят люди в белых халатах, снующие повсюду!
Нет, я бы ни за что сюда не пришёл, если бы не Люба.
Не знаю, как Светка умудрилась скатиться вниз, но мне она всегда не нравилась — с придурью девка, от такой можно всего ожидать. Слава Богу, в этот раз обошлось — просто потеряла сознание. Ну, и, скорее всего, сотряс. Собственно поэтому мы и приперлись сюда.
Светка, конечно, везучая, как и все «странненькие» люди, но каков же везунчик оказался я, благодаря её падению! Когда с ней всё это случилось, первым спасать бросился, конечно же, Макс, а за ним уже скакал по горе, как молодой сайгак, Никита. Потом все суетились, когда девчонка пыталась встать, но голова у неё закружилась, и её тут же стошнило. Герой-спасатель Никита хотел вызвать вертолёт, но в спасательной службе ему сказали что-то типа «не дурите там! Какой нафиг вертолёт? Мы не в американских фильмах! Берите вашу болезную за руки-ноги и тащите в санчасть по месту обитания». Ну, может, что-то в этом роде, я не слышал, но знаю, что разговор окончился тем, что для Светки сделали импровизированные носилки, и он вместе с Кукурузой тащили её весь обратный путь.
Да, мне тоже пришлось какое-то время тащить эту далеко не легкую дурынду, но я пошёл на это вовсе не из-за неё, а из жалости к Максу, который спустя десять минут пути готов был сам протянуть ноги от тяжести своей ноши.
Зато я первые десять минут смог побыть с Любой, держал её за руку, чтобы не упала, и на этот раз она даже не сопротивлялась.
* * *
— Люб, я пойду с Максом внутрь, а вы с Марио побудьте внизу, — даёт на ходу указания Никита, и я, кажется, испытываю слуховые галлюцинации: он сказал «вы с Марио»? — Зайдите в кафе. Марио, доверяю тебе мою сестренку, напои её чаем с ромашкой, пожалуйста. Она сильно понервничала сегодня.
Никита махнув нам на прощание ладошкой, убегает, а мы стоим, как памятник двум идиотам, и перевариваем только что услышанные слова.
«Сестренка», «чай с ромашкой», «кафе», «понервничала» в голове каша из слов, которые никак не хотят складываться вместе и обретать смысл.
— Мне не послышалось — он сказал «сестренка»? — прерываю молчание первым.
— Он всегда меня так называл, хотя я ему вовсе не родственница. Никита приёмный сын моей тети.
— Но у вас же только братские отношения, правильно? — уточняю, когда мы заходим в кафе.
— Что ты имеешь в виду? — немного разгоряченно отвечает Люба. Такая её интонация не сулит мне ничего хорошего, поэтому мне нужно в два раза тщательнее продумывать свои дальнейшие слова.
— Я только хочу знать, какие у него намерения на твой счет, — говорю мирно и подкрепляю всё это максимально дружелюбной улыбкой.
— Тебя это не касается, — прилетает мне в ответ.
— Нет, касается, — я захожу чуть вперед, чтобы видеть Любино лицо. — И ты прекрасно знаешь, что меня это касается.
— Нет, Марио. Моя жизнь не имеет к тебе никакого отношения. Я говорила тебе сто раз и скажу в сто первый: прошлое осталось в прошлом! Я не хочу обсуждать наши отношения и тем более — возобновлять их. Ничего не повторится и не изменится!
— А как же быть с моими чувствами?
— Марио! — усмехается Люба, а мне становится от этого обидно, — Да о каких чувствах ты говоришь⁈ Ущемлённое самолюбие? Неудовлетворенное собственничество? Оскорблённое ЧСВ? Что из этого тебя беспокоит больше?
— Не угадала.
— Да ладно! Скажи еще, что влюбился!
— А если так?
— Марио, я прошу тебя, давай только без этого. Твои актерские способности я уже видела в деле. Они достойны оваций! Браво! И закончим на этом. Я устала, но только вот Никита не угадал — я не от сегодняшнего дня устала, я больше не могу выносить тебя рядом. Тебя слишком много! Последний раз прошу — оставь меня в покое.
— Хорошо. Я тебя услышал.
Слова Любы сильно ранят. Она не верит ни одному моему слову. Конечно, можно сказать, что я это заслужил, но ведь всю неделю я старался доказать ей обратное — что изменился, что изменились мои чувства, что мне можно доверять… Видимо семи дней недостаточно, чтобы вернуть доверие.
Ну, ничего. У меня впереди еще четырнадцать дней, чтобы доказать Любе серьёзность своих намерений.
Я ухожу из кафе, предварительно заказывая ромашковый чай в баре и оставляя плату. Сегодня Любе действительно следует отдохнуть — слишком волнительный выдался день. Завтра уедут её соседки, Никита тоже обмолвился о том, что у него закончился отпуск, а значит, Люба остаётся мне целиком. Я не упущу этой возможности.
* * *
Стоянка уже кишит отъезжающими. Парни и девушки с чемоданами толпятся у автобусов. Все фоткаются, обмениваются номерами, обнимаются, кто-то целуется. Че с Кукурузой тоже должны быть где-то тут. Юрка прощается с Валюхой, а Макс просто за компанию провожает своих знакомых, так как Светка останется в больнице еще на несколько дней. Я идти сюда не планировал, но придя в комнату после завтрака обнаружил, что забыл свои ключи в номере.
Хожу среди галдящей молодёжи и вдруг натыкаюсь на Никиту. Он стоит возле своей тачки и разговаривает с администратором. Девушка всячески строит ему глазки, но тот будто вообще её не замечает, явно о чем-то задумался. Странно, почему Люба его не пришла проводить?
Только успевает проскочить в мозгу эта мысль, как я замечаю Любу, которая обнимается с Валюхой. Она что-то ей говорит, но слов мне не слышно. Перед тем, как уйти, Люба замечает меня. На секунду задерживает на мне свой взгляд, потом как-то странно
