Греховные клятвы - Лилиан Харрис
— Он самый старший. — Я киваю.
— Я рада, что он жив. — Она переплетает наши пальцы, и я вижу это сквозь воду, мне нравится просто держать ее за руку. — Я вообще-то думала, что он умер, но не решалась спросить.
— Нет, но, возможно, так оно и есть. — Я притягиваю ее тело к себе, а руку кладу на ее задницу.
Ее губы приоткрываются, когда я прикасаюсь к ней, и я смотрю в ее глаза, гадая, каково это — целовать ее.
Почему я так сильно хочу это узнать, хотя раньше это никогда не имело значения?
— Что случилось? — шепчет она.
Краем глаза я замечаю Мейбл и Софию у качелей.
— Около года назад его жену убили. Он стал преследовать ирландцев, чтобы отомстить, и теперь они хотят его смерти.
Она задыхается, ее глаза становятся круглыми.
— Мне так жаль.
— Мне тоже. Но я вытащу его из этого.
— Папочка! — кричит София с бортика бассейна. — Иди покачай меня! Мейбл не делает это так высоко, как ты.
— О, ты… — Мейбл качает головой, пока мы оба смотрим на них.
— Давай, папочка. — Элси тянет меня за руку, заливаясь смехом. — Долг зовет.
Как, черт возьми, она может быть такой идеальной?
Вечером следующего дня, когда солнце давно зашло, мы сидим на одеяле на прохладном песке, София у меня на коленях, Элси рядом со мной, а Мейбл качается в гамаке.
Давненько я не возвращался в этот отель. С тех пор как умерла Бьянка. Последний раз мы были здесь именно в тот день, который запомнила София.
Я приехал со своими братьями, когда все еще было хорошо. До убийства Бьянки оставалась всего неделя. Кто бы мог предположить, что это будет последний раз, когда мы все были счастливы?
Вокруг нас мерцают факелы, а один из сотрудников играет на гитаре. Всякий раз, когда мы приезжали сюда всей семьей, я играл на гитаре для всех. Черт, я даже не знаю, когда в последний раз брал ее в руки. Если бы не Мейбл, которая постоянно доставала ее из шкафа и вытирала с нее пыль, я бы никогда больше на нее не взглянул.
Несколько постояльцев отеля собираются на пляже, покачиваясь под мелодию Джонни, которую я никогда раньше не слышал в его исполнении. София покачивает головой, а когда я бросаю взгляд на Элси, то вижу, что ее губы беззвучно шевелятся при произнесении слов, которые она явно знает.
Чем больше я смотрю на эту женщину — смелую, красивую, — тем больше мне хочется спросить, может ли такой мужчина, как я, когда-нибудь получить шанс с такой женщиной, как она.
Потому что я могу брать, я могу претендовать, но только женщина может что-то давать, и я хочу этого. Я хочу, чтобы она приняла меня. Я хочу получить шанс. Все, чего я боюсь, будь проклято, потому что этот момент с моими девочками… это все, чего я могу желать.
Прежде чем я успеваю передумать, я целую свою дочь в щеку и шепчу ей, пока она не захихикала. Заняв мое место, она прижимается к Элси, которая смотрит на меня, пока я пробираюсь к Джонни и прошу у него гитару.
— Конечно, босс, — говорит он, хлопая меня по плечу. — Это было бы честью. Нам тебя здесь не хватало.
Он отходит в сторону, а я усаживаюсь с гитарой в руках. Я смотрю на нее сверху вниз, мои пальцы поглаживают струны, словно запоминая их, прося у них разрешения.
И, вспомнив песню, которую я слышу в своих мыслях каждый раз, когда смотрю на нее, мои пальцы начинают играть.
Мелодия с закрытыми глазами вливается в мои вены, слова мучительны и призрачны, о поиске и потере любви, о злых играх, когда ты влюбляешься в кого-то, но не ожидаешь этого. Никогда не хотел этого. И все, что ты можешь сделать, — это мечтать о ней, падать еще сильнее, пока мир горит у твоих ног.
Когда я позволяю своим глазам блуждать по ее глазам, я нахожу в них изумленный взгляд. Я пою от всей души, ловя ее взгляд и не желая его отпускать. Потому что эта песня — все, что я чувствую.
Ее губы начинают беззвучно шевелиться, как будто она боится петь вслух. Но все, чего я хочу, — это услышать ее.
Я прекращаю играть, и когда я протягиваю ей руку, раздается тихий шепот.
— Спой со мной, голубка.
Все смотрят. На нее. Но она смотрит только на меня.
Я вижу, что она чертовски нервничает. Но постепенно она начинает подниматься, подол ее длинного желтого платья без бретелек танцует вокруг ее лодыжек.
Как только она подходит ко мне, я снова начинаю играть. Но на этот раз я не пою ни слова, потому что это делает она. И когда я слышу силу ее голоса… черт возьми. Она звучит как ангел.
Толпа смотрит на нее, когда она садится рядом со мной, ее тело раскачивается из стороны в сторону. И я клянусь, я никогда не слышал ничего настолько прекрасного.
ЭЛСИ
Не могу поверить, что мне снова удалось спеть.
И это было прекрасно. Он был прекрасен. Он смотрел на меня все время, пока пел, как будто слова предназначались мне, как будто его сердце открывалось, чтобы впустить меня, как начинает открываться мое.
Он готовится ко сну, мы оба приняли душ и переоделись. Его черные треники висят низко на бедрах, обнажая глубокие косые мышцы, его хорошо очерченный пресс напрягается, когда он замечает мой взгляд на нем.
— Тебе нравится то, что ты видишь, не так ли? — Он вскидывает одну бровь, его ухмылка нахальна.
Да. Да, очень нравится, особенно когда я вспоминаю, как вчера ты держал меня на коленях, отшлепав до потери сознания… и не дал мне кончить, ублюдок.
Для меня все это в новинку, эти чувства. Это влечение к мужчине. Но мне не стыдно признаться, что он может возбудить меня независимо от того, что на нем надето — один из его костюмов или практически ничего, — я сгораю, как лесной пожар.
— Вовсе нет. — Я отвожу взгляд, борясь с улыбкой. — Я просто осматривала тебя на предмет… возможных комариных укусов. В них иногда может попасть инфекция, должна тебе сказать.
— Ты очень заботливая жена. — Его голос сочится мужской грубостью, когда он подходит ко мне. Он обхватывает меня за поясницу, прижимая к себе, зарывается носом в мои волосы и
