Коньки и Камни - Хизер К. Майерс
Тысяча мыслей проносилась в моей голове. Что я скажу? Как он отреагирует? Неопределенность почти парализовала, но я знала, что должна это сделать. Мне нужно было встретиться с Леви лицом к лицу, услышать от него правду, какой бы болезненной она ни была.
И пока я ждала, когда откроется дверь и появится Леви, я знала: что бы ни случилось дальше, я смогу с этим справиться.
Я не была хитрой наследницей.
Я не была наивной девочкой.
Я была вспыльчивой и готовой принять все, что подкинет мне жизнь, без чьей-либо поддержки.
”
28
Леви
К тому времени, как мама ушла, я был готов врезать еще один шкафчик.
К черту.
Я хотел набить морду Сойеру.
Я не знал, откуда взялась такая наглость, но то, что он мог так разговаривать с ней при мне…
Черт, я горел от злости и не находил выхода.
Я оглянулся в поисках своего телефона, нуждаясь в разрядке, нуждаясь в том, чтобы услышать…
Мой телефон.
Где был мой телефон?
Внутри меня начало нарастать чувство ужаса. Я попыталась вспомнить, где могла его оставить, и тут меня осенило: здесь была моя мама. Но могла ли она получить доступ к моему телефону? Нет, это казалось маловероятным.
Но Селеста… она была достаточно подкована в технике, чтобы разобраться в этом.
Когда я спешил подготовиться к занятиям, в дверь неожиданно настойчиво постучали.
Я замерла.
Какого черта?
Открыв ее, я столкнулся с тем, кого меньше всего ожидал увидеть — Генри Мэтерсом. Прежде чем я успел среагировать, его кулак столкнулся с моим лицом, и сила удара отбросила меня назад.
"Я вышвырну тебя из этой школы, из "Змей", за то, что ты сделал с моей сестрой", — прошипел Генри, его голос был полон ярости. "Ты гребаный кусок дерьма, ты знаешь это?"
"О чем ты говоришь?" Я попытался сказать, но в нутрии у меня все сжалось.
"Не притворяйся, мать твою", — сказал он. "Я знаю, что ты не любишь нас из-за своего отца. Я понятия не имею, почему Совет директоров добровольно выбрал Кеннеди, но, блядь, я же не имел права голоса". Он покачал головой, стиснув зубы. "Теперь она — посмешище. Поздравляю. Ты ее испортил. Ты этого хотел?"
Прежде чем я успел ответить, он ушел, оставив меня с пульсирующей болью в лице и растущим чувством тревоги. Что он имел в виду? Что происходит?
Я бросилсь к компьютеру, сердце колотилось от нахлынувшего ужаса. Когда экран засветился и я увидел видео — меня и Минку, выставленных на всеобщее обозрение, — реальность ситуации обрушилась на меня.
Это сделала моя мать, я был уверен в этом. Должно быть, она использовала Селесту, чтобы залезть в мой телефон, заставить меня играть, втянуть меня обратно в ту жизнь, которой я пыталась избежать.
Чувство вины и осознание случившегося обрушились на меня, как физический удар. Это была моя вина. Мои действия, мои решения привели к этому. Я играл в опасную игру, и теперь Минка расплачивалась за это. Это видео было не просто вторжением в частную жизнь, это было предательством, нарушением, к которому я неосознанно причастен.
Я сидел, уставившись на экран, и груз содеянного давил на меня. Я должен был как-то это исправить. Я не мог допустить, чтобы Минка страдала из-за меня. Необходимость все исправить, взять на себя ответственность за тот хаос, который я устроил, поглотила меня, и я не успокоился бы, пока не придумал, как это сделать.
Мне нужен был телефон, и как можно скорее.
К счастью, у меня были сбережения, и я на автобусе добрался до ближайшего магазина.
Как только все было готово, я сразу же набрал номер Ричарда Мэтерса. Телефон зазвонил, и когда он ответил, я не стал терять времени.
"Я сделаю все, что нужно", — сказал я твердым голосом. "Но я хочу, чтобы Минка была под защитой".
Наступила пауза, прежде чем Ричард заговорил. "Для этого уже слишком поздно". Я не знаю, что за игру ты затеяла, Кеннеди, но из-за отчаяния твоей матери состоится заседание совета директоров, на котором будет обсуждаться будущее Минки в команде. Все вы, Кеннеди, одинаковы. Жалкие, гоняющиеся за временными максимумами и выходящие за грань, когда все идет не по вашему сценарию. Я вообще не понимаю, зачем мы тебя задрафтовали. Мне плевать на твою статистику. Мой отец рискнул, подписав твоего отца в тот первый раз, и он просрал предоставленный ему шанс, потому что ему нужно было накуриться. Твой отец заслужил то, что получил, и ты тоже. Как и моя шлюха-племянница".
"Не надо", — предупредил я.
"Чего не надо?" потребовал Ричард. "Не притворяйся, будто она тебе небезразлична. Это ты записал видео. Я сам их видел. Это был твой телефон, который был у твоей матери, не так ли?"
"Откуда ты знаешь…"
"Я устал от этого разговора", — уныло сказал Ричард. "Может, мы и не можем разорвать ваш контракт, но я точно могу попросить Совет отстранить ее. Так что, действительно, я должен поблагодарить вас. Похоже, вы, Кеннеди, на что-то годитесь".
Прежде чем я успел ответить, он повесил трубку.
Пока я сидел, не выпуская телефон из рук, слова Ричарда эхом отдавались в моем сознании. Он был прав. Груз вины и отвращения к себе был непомерным. Я не мог позволить своим ошибкам разрушить жизнь Минки, ее мечты. Я должен был найти способ защитить ее, даже если для этого придется пожертвовать собственными интересами, собственным будущим.
Но как?
Стук в дверь прервал мои размышления. Разочарованный и не в настроении с кем-то разбираться, я распахнул дверь, готовый отбросить того, кто оказался по ту сторону.
Но это была не кто-нибудь, а Минка.
Она стояла там, в ее глазах была ярость, которая только подчеркивала ее красоту. Светлые волосы обрамляли ее лицо, словно нимб, а глаза пылали гневом
