Я тебя чувствую - Татьяна Любимая
Все свои сбережения, документы запихала в рюкзак сына и вручила его подруге, вкратце посвятив ее в свои планы. Пообещала, что приду к ним, как только смогу.
Черт, откуда у меня столько вещей-то? Ладно, детские, но и моих дофига, а еще нужно швейную машинку упаковать и оверлог. Как их тащить-то и кому?
Сердце замерло, когда открылась входная дверь — Пашка с матерью. Соня с Денисом уже ушли, Андрей еще не приехал, а у меня посреди зала уже собранный чемодан, сумка и почти упакованная машинка. Попадос.
Мать сразу скрылась в своей комнате, муж, судя по шагам, направился ко мне. Держись, Наташа! Ради себя, сына и Ивана, держись!
Встречаемся взглядами.
— Наташ, а я тут это…, - виноватым голосом, — в аварию попал… машину разъе… А ты куда собралась? — оглядывая комнату, сменив интонацию, завопил муж, двигаясь в мою сторону, ногой отодвигая вещи с пути. У него на лбу косая лента пластыря, а рука перебинтована и согнута в локте. Жалкий видок, потрепанный. А-а, Денис же говорил, что отец машину разбил, точно!
— От тебя подальше, — заявляю смело. Страха нет. За свою свободу буду биться, драться до последнего вздоха.
Лицо мужа перекашивает злоба. Вижу по глазам, как он лихорадочно думает, что предпринять.
— Только тронь! — предупреждаю, прикидывая, что бы взять в руки для обороны, да потяжелее.
— А то что? — притормозил, разгадав мой план.
— Тебе лучше не знать.
— Где сын? — рычит. — Денис! — зовет, повернув голову в сторону детской.
— Дениса дома нет.
— Не понял, — снова всполохи бешенства в глазах, а я хватаю портняжные ножницы. Тяжелый холодный металл придает на удивление приятное чувство защищенности и уверенности. Ну давай, я в состоянии аффекта, порежу на ленточки не задумываясь.
— Мы с Денисом уезжаем.
— Куда?
— В Москву.
— Че, опять командировка? Зачастила что-то, — ухмыляется.
— Нет, Паша, мы с сыном уезжаем навсегда.
— С дуба рухнула? Ты чо там забыла? — рычит, отмерев, муж. Вижу, сомневается — блефую я или нет. — Зачем?
— Работать там буду, жить нормально. Без сюрпризов твоих. Без тебя, наконец.
— Да ты подохнешь там! — в ярости вопит Пашка, сжимая кулак здоровой рукой. Не контролируя себя, хватает недоупакованную швейную машинку, поднимает ее над головой и швыряет об пол к моим ногам. Грохот и звон расколовшегося корпуса, сломанных частей, жалкие куски моей «трудяжки» под ногами мужа — очередные осколки в моей жизни.
— А какая разница где подыхать — тут или там? — кричу в ответ, выставляя перед собой ножницы в защиту.
— Приползешь еще обратно, — в голосе ехидство. Смотрит то в глаза, то на ножницы. Шаг ко мне. Отступаю, упираюсь в стол.
— Что тут у вас происходит? — в комнату ввалился братишка. — Чего буяните? Щас весь дом на уши поднимете.
— Да вот, женушка моя сбежать решила. К любовничку, да?
Игнорю ядовитые выпады, выдыхаю облегченно — брат успел.
— А ты, Паша, думай что хочешь. Ты сделал все, чтобы я никогда к тебе не вернулась.
Вещи собрала, пора на выход. При Андрее Пашка не посмеет меня тронуть. Обхожу мужа по дуге, не опуская свое "оружие", беру сумку.
— Охренеть, сестренка, — Андрей в шоке осматривает погром и упирается взглядом в мои глаза, смотрит ниже, застывает, глядя на ножницы, зажатые в руке. — Серьезно?
Киваю. Серьезнее некуда. А про отъезд я сама еще несколько часов назад не знала.
— Андрей, помоги с чемоданом, тяжелый.
Разворачиваюсь, мечтая поскорее уйти отсюда.
— Наташенька, любимая, не уходи, — муж вдруг, осознав, что я не блефую, падает на колени, ползет ко мне, плачет, цепляется за сумку, тянет ее на себя. Дежавю. — Я же не смогу без тебя и сына!
— Сможешь, Паш, еще как сможешь. Это мы тут слишком задержались.
— Нет, пожалуйста, не бросай меня. Я… прости за все, я больше не буду…
— Что не будешь? — оборачиваюсь. — Пить, бить, насиловать?
Все замирают.
— Что?! — до этого еще не встревающий в наши разборки Андрей, услышав последнее, взорвался яростью. — Пахан, ты бил и насиловал мою сестру? Охуел, что ли?
— Я… я…
Дальнейшее происходит как в кино. Картинка меняется. Из слезливо-истеричной драмы события внезапно превращаются в крутой боевик в замедленном действии. Взбешенный Андрей легко поднимает с колен моего опешившего мужа. Ставит его на ноги. Резкий взмах правой и кулак Андрея летит четко в челюсть Павлу. Тот отрывается от земли (то есть пола), летит из коридора через дверной проем в зал, взмахивая при этом здоровой рукой, приземляется на другой стороне. Хруст костей, грохот падающего тела, болезненный стон мужа, вскрик матери.
Андрей встряхнул руку, прокрутил вокруг оси кулак, подошел к лежащему в несуразной позе Павлу. Тот ошалело вращает глазами, шевелит челюстью из стороны в сторону, перекатывает во рту выбитые зубы. С уголка губ по подбородку стекает струйка крови. Сплевывает на пол кровавую кашу.
— Урод! — наклонился брат к Пашке. — Чтобы к моей семье не приближался. Увижу тебя поблизости, скальп сниму. Понял?
Повернулся ко мне:
— Надумаешь вернуться к этой сволочи, считай, брата у тебя нет.
— Никогда не вернусь. К нему точно.
— Наташа-а, — слышу жалобный стон мужа, покидая квартиру.
…
07.30
Денис то прилипает носом к иллюминатору, то привстает, чтобы осмотреть салон самолета. Ловит мой взгляд, смущается, улыбается, опять утыкается в окно. Чувствую, как разрывает его от эмоций — первый раз летит на самолете, еще и в Москву, еще и надолго. Восхищенные «Ух ты!» и «Вау!», произнесенные сыном раз пятьсот с момента, как вступили в здание аэропорта и далее, смешат и укрепляют в правильности поступка.
Я тоже первый раз в самолете. Страха перед полетом нет. Намного страшнее мне жилось с мужем. До сих пор не верится, что так спонтанно решилась лететь к любовнику и теперь жалею,
