Тилли Коул - Тысяча незабываемых поцелуев (ЛП)

— Она будет в порядке, — успокоил он, затем показал на сиденье у окна и добавил: — Для тебя. — Не в состоянии остановить воодушевленное хихиканье, я села и уставилась в иллюминатор на людей, которые работали ниже.

Я пялилась на них, пока самолет не заполнился и начал катиться. Счастливо вздохнув, я повернулась к Руну, который наблюдал за мной. Переплетя свои пальцы с его, я сказала:

— Спасибо.

— Я хотел, чтобы ты увидела Нью-Йорк. — Он пожал плечами. — Я хотел увидеть его с тобой.

Рун наклонился для поцелуя, я остановила его губы своим пальцем.

— Поцелуй меня на высоте тридцать девять тысяч футов. Поцелуй меня в небе. Среди облаков.

Мятное дыхание Руна опаляло мое лицо. Затем он молча отстранился. Я рассмеялась, когда самолет внезапно набрал скорость и взлетел в небо.

Когда самолет выровнялся, я внезапно обнаружила, что мои губы касаются губ Руна. Он обхватил мое лицо руками, когда завладел моим ртом. Нуждаясь в чем-то, что удержит меня на месте, я схватилась за его футболку. Я выдохнула в его рот, когда его язык нежно скользил у моего.

Когда он отстранился, его грудь вздымалась, а кожа была теплой, я прошептала:

— Поцелуй восемьсот восемь. На высоте тридцать девять тысяч футов. С моим Руном... и мое сердце почти взорвалось.

К концу полета у меня было множество поцелуев, чтобы заполнить мою банку.

***

— Это для нас? — недоверчиво спросила я. Я уставилась на пентхаус смехотворно дорого отеля на Манхэттене, в который моя тетя привезла нас.

Я посмотрела на Руна и могла с уверенностью сказать, что даже через его постоянное нейтральное выражение было видно, что он поражен.

Тетя Диди остановилась передо мной.

— Поппи, твоя мама еще не знает это. Я встречаюсь кое с кем уже какое-то время. — Нежная улыбка растянулась на ее губах. — Поэтому, скажем так, этот номер подарок для вас обоих.

Я уставилась на нее в изумлении. Но затем теплота наполнила меня. Я всегда переживала о тете Диди. Она часто была сама по себе. И по ее лицу было видно, какой счастливой делал ее этот мужчина.

— Он заплатил за это? За нас? За меня? — спросила я.

Диди помолчала, затем объяснила:

— Технически, он даже не платил за это. Он владеет этим местом.

Моя челюсть, если это возможно, отвисла еще ниже, пока Рун игриво не закрыл ее, положив палец под мой подбородок. Я уставилась на своего парня.

— Ты знал?

Он пожал плечами.

— Она помогла мне спланировать все это.

— Так ты знал? — повторила я. Рун покачал головой, затем занес наши чемоданы в главную спальню справа. Он явно игнорировал наставление моего отца об отдельных комнатах.

Когда Рун исчез через дверной проем, моя тетя сказала:

— Этот парень будет ходить по битому стеклу ради тебя, Поппи.

Мое сердце наполнилось светом.

— Знаю, — прошептала я, но небольшой страх, который я начала чувствовать, проник в меня.

Тетя Диди обняла меня, когда я сжала ее в ответ, то сказала:

— Спасибо.

Она поцеловала меня в макушку.

— Я ничего не сделала, Попс. Это все Рун. — Она замолчала. — Не думаю, что за всю свою жизнь, видела, чтобы два ребенка любила друг друга так сильно такими молодыми, а подростками еще сильнее. — Тетя снова притянула меня к себе, встретившись с моим взглядом. — Дорожи временем с ним, Попс. Этот мальчик любит тебя. Нужно быть слепым, чтобы это не заметить.

— Я вижу, — прошептала я.

Диди направилась к двери.

— Мы здесь на две ночи. Я буду с Тристаном в его номере. Позвони мне, если что-то понадобится. Я буду в нескольких минутах ходьбы.

— Хорошо, — ответила я.

Развернувшись, я изучала великолепие комнаты. Потолок был такой высокий, что мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть рисунок на белой штукатурке. Комната была такой большой, что могла затмить большинство домов людей. Я подошла к окну и созерцала панорамный вид всего Нью-Йорка.

И я вдохнула.

Я вдохнула, когда мой взгляд упал на знакомые достопримечательности, которые я видела на картинках или в кино: Эмпайр-Стейт-Билдинг, Центральный парк, Статуя Свободы, Флэтайрон-билдинг, Башня Свободы...

Нужно было так много всего увидеть, что мое сердце забилось быстрее в предвкушении. Вот как я собиралась прожить свою жизнь. Здесь я должна была чувствовать себя как дома. Блоссом Гроув был моими корнями, а Нью-Йорк должен был стать моими крыльями.

А Рун Кристиансен навсегда должен был быть моей любовью. Рядом со мной все это время.

Заметив дверь слева, я подошла и опустила ручку. Я ахнула, когда холодный воздух окатил меня, затем я все осмотрела.

Сад.

Открытая терраса с цветами, скамейками и, что еще лучше, с видом. Застегнув пальто, чтобы не замерзнуть, я вышла в холод. Белые снежинки застревали в моих волосах. Я запрокинула голову назад, желая ощущать их на своем лице. Холодные хлопья приземлялись на мои ресницы, щекоча глаза.

Я засмеялась, когда мое лицо стало влажным. Затем двинулась вперед, проводя руками по сверкающим вечнозеленым растениям, пока не оказалась возле стены, которая открывала панорамный вид на весь Манхэттен.

Я вдохнула, позволяя холодному воздуху заполнить мое тело. Внезапно руки обвились вокруг моей талии, и грудь Руна прижалась к моей спине.

— Тебе нравится, малышка? — спросил Рун нежно. Его голос был чуть громче шепота, чтобы не вторгаться в нашу маленькую гавань спокойствия.

Я покачала головой в неверии и немного повернулась, пока не оказалась лицом к нему.

— Не могу поверить, что ты все это сделал, — повторила я. — Не могу поверить, что подарил мне это. — Я указала на простирающийся снизу город. — Ты подарил мне Нью-Йорк.

Рун поцеловал меня в щеку.

— Уже поздно и завтра у нас много дел. Мне нужно быть уверенным, что ты отдохнешь достаточно, чтобы увидеть все, что я запланировал.

Мысль пришла мне в голову.

— Рун?

— Ja?

— Могу я сводить тебя кое-куда завтра?

Морщинки испещрил его лоб.

— Конечно, — согласился он. Он искал в моих глазах ответ, что я задумала. Но не спросил меня. И я была счастлива по этому поводу. Он отказался бы, если бы знал раньше времени.

— Хорошо, — сказала я гордо и улыбнулась. Да, он подарил мне эту поездку. Да, он все спланировал. Но я хочу показать ему кое-что, напомнить о его мечтах. Мечты, которые можно осуществить, даже после моей смерти.

— Тебе нужно поспать, Поппимин, — сказал он и опустил рот, чтобы поцеловать мою шею.

Я взяла его под руку.

— С тобой в моей кровати.

Он кивнул у моей шеи, прежде чем еще раз поцеловал.

— Я набрал тебе ванну и заказал еду. Ты помоешься, мы поедим и ляжем спать.