Мы встретились в декабре (ЛП) - Кертис Рози
Джен, это только начало. Ты абсолютная ЗВЕЗДА, ххх, — печатает Софи. А дальше пишет что-то еще. Она все еще что-то печатает, затем мгновение спустя маленькое уведомление меняется с «Софи печатает» на «Софи записывает». Я хмуро смотрю на экран.
Секундой позже в нашем групповом чате появляется голосовое сообщение.
— Эй, — говорит Софи, — это я, — следует пауза. — Ну, очевидно, что это я. Неважно, послушайте, мне нужно кое в чем признаться, и я собиралась сказать вам об этом сегодня, а ты, Джен, первой сообщила потрясающие новости, кстати, поздравляю, так что я подумала, что, может быть, сегодня подходящий день для этого, — и она смеется, что звучит совсем на нее не похоже. — Дело в том, что мы с Ричем сегодня кое-что сделали. Кое-что спонтанное. Ну, на самом деле это было не так уж спонтанно, потому что нам пришлось заказывать все за две недели вперед, но мы никому не сказали, о Боже, простите, я много болтаю, но мы ПОЖЕНИЛИСЬ, — последнее слово звучит как какой-то визг, затем раздается хихиканье, и сообщение заканчивается.
Я нажимаю кнопку записи.
— Черт возьми, Софи. Что вы сделали? Точнее, поздравляю! Боже мой, — я нажимаю «отправить», затем добавляю, подумав: — Я думала, тебя все еще тошнит?
Джен печатает сообщение.
О БОЖЕЧКИ, Я, ДОЛЖНО БЫТЬ, СПЛЮ.
Нет! — Софи печатает ответ. — Вы же знаете, как сильно Рич тянул с назначением даты. Ну, мы поговорили, и выяснилось, что все, чего он хотел — это просто пожениться, а не устраивать всю эту грандиозную свадьбу. Ох, и да, меня тошнит. Но гораздо приятнее делать это в Париже.
Но ты же планировала свадьбу с тех пор, как тебе было лет ДЕВЯТЬ, пишет Джен.
ПАРИЖ??? Я нажимаю «отправить».
Еще одна пауза, пока Софи записывает новое голосовое.
— Не хочу печатать, — говорит Софи, и я слышу смех Рича на заднем плане. — Мы едем в поезде в Париж на медовый месяц. Оказывается, быть спонтанной на самом деле довольно весело. Люблю вас, поговорим, когда вернусь…
И она печатает цепочку поцелуйчиков.
Я откидываюсь на спинку стула, кладу телефон, и на секунду мне кажется, что я снова расплачусь. Не знаю, что со мной сегодня не так. Такое чувство, что жизнь движется вперед у всех, кроме меня. И снова я задаюсь вопросом, не следует ли мне просто отказаться от попыток стать жительницей Лондона и вернуться в Борнмут, трусливо поджав хвостик. У меня там миллион и одна старая школьная подруга, и Джен с Софи постоянно будут навещать меня. Софи даже пару раз что-то упомянула насчет переезда обратно, потому что за те же деньги ты получишь там гораздо больший дом, и ей нравится идея о том, что ребенок будет жить у моря. Но не знаю.
Я начинаю набирать сообщение для Бекки, просто чтобы посмотреть, что почувствую, если увижу его набранным.
Привет, Бек, начинаю я. Я тут подумала, что, возможно, лондонская жизнь не для меня. Я решила предупредить о выселение и вернуться к пляжу.
Алекс
Просто удивительно, как кто-то мог накопить столько случайных вещей за год. Я запихиваю стопку обрывочных конспектов по курсу в коробку и переворачиваю содержимое ящика своего стола, чтобы посмотреть, есть ли там еще что-нибудь, что стоит спасти.
— Все в порядке, приятель?
Поднимаю глаза и вижу Роба в дверном проеме. На нем брюки шеф-повара и черная футболка, а еще он отращивает бороду. Он выглядит хорошо. И счастливым.
— Без тебя здесь все будет не так. Как думаешь, будешь приходить и навещать нас время от времени?
Я растроганно улыбаюсь ему. Роб не только дал мне несколько полезных жизненных советов, но и научил меня, как приготовить джалфрези из баранины со всеми видами гарниров.
— Время от времени, — говорю я, чувствуя себя немного грустным, зная, что это маловероятно. Я не могу приходить и видеть Джесс и Джеймса такими влюбленными и довольными. Даже сейчас это кажется странным, потому что я не видел ее несколько недель. Я скучаю по нашим разговорам. Лондон казался другим, когда я делился им с ней — как будто я видел его впервые, заново. Но, я мысленно встряхиваю себя, все кончено. — Но у меня впереди действительно напряженный год в колледже.
— Ага, — кивает Роб. — Готов поспорить так и есть. Общался в последнее время с Джесс?
— Не совсем, — отвечаю я, разглядывая вещи на своем столе. Я беру зеленый нефритовый камень, который мне подарили в киоске для гаданий, когда мы с Джесс бродили по Кэмдену, и сую его в карман.
— Знаешь, что ее поездка в Венецию прошла не так уж хорошо?
Я вскидываю голову и смотрю на Роба, произнося резче, чем хотел:
— Что ты имеешь в виду? С ней все в порядке?
— О, думаю, с ней все в порядке. Даже более того. Меньше похоже на романтический отпуск, а больше на расставание.
Мое сердце колотится о ребра.
— Расставание? — такое чувство, будто кровь шумит у меня в ушах.
— Угу, — Роб спокойно смотрит на меня. — Сказала мне некоторое время назад, когда мы завтракали. Мы говорили о том о сем, и она просто рассказала это. Сказала, что поняла, что не испытывает к нему ничего, кроме дружеских чувств, поэтому, когда он предложил ей переехать к нему, она ответила ему чертово «нет».
— Ауч, — говорю я, чтобы скрыть свой восторг.
Он кивает:
— Ага. Ну… — Роб протягивает руку, и я встаю и делаю вид, что собираюсь пожать ее, но он заключает меня в медвежьи объятия и крепко хлопает по спине. Отпуская, он бормочет со своим грубоватым акцентом Глазго: — Думаю, тебе стоит немного подумать о том, чтобы рассказать Джесс о своих чувствах.
— Мне? — я удивлен, что Роб, кажется, понял, что происходит или, лучше сказать, чего не происходит. Я вздыхаю.
— Ага. Тебе. Нет смысла упускать такую возможность, м? Увидимся позже, приятель.
И, взмахнув рукой, Роб закрывает за собой дверь и оставляет меня стоять в море картонных коробок и наполовину упакованных пакетов, а в голове у меня все путается.
Я беру телефон и просматриваю сообщения. Последнее, что я получил от Джесс, было фото терьера в рождественском свитере, гуляющего на поводке по Гайд-парку пару дней назад. Подписи нет, только фотография и смеющееся лицо.
Может, мне стоит написать ей прямо сейчас. И что сказать?
О, привет, я слышал, ты бросила Джеймса… а что так? Вряд ли. Мое сердце, кажется, перестаралось, и оно так громко стучит в груди, что мне кажется, оно вот-вот вырвется наружу. Конечно…
Я нажимаю на «Инстаграм», проверяя, обновила ли она свое местонахождение. Всегда поддразниваю ее, что она не может удержаться от того, чтобы не задокументировать каждую секунду своего дня.
— Если бы за тобой охотился серийный убийца, — сказал я ей однажды, — все, что ему нужно было бы сделать, это проверить «Инстаграм», и он бы вышел на твой след уже через секунду.
Я прокручиваю главную страницу вниз, и на экране появляется ее лицо. Конечно же, здесь есть фотография — я увеличиваю изображение, смотрю на золотистый отблеск на воде и на солнце, садящееся за канал в Маленькой Венеции: пятнадцать тридцать, указано время внизу. Сейчас без десяти четыре. Наверняка она все еще там?
Хватаю свой бумажник и закрываю за собой дверь спальни. Несусь вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, почти спотыкаясь о собственные ноги, и рывком открываю входную дверь. Затем у меня появляется озарение, и я бегу обратно вверх по лестнице в свою комнату. Хватаю книгу, которую у меня так и не появилось возможности подарить ей, и засовываю ее в задний карман джинсов, прежде чем снова выскочить за дверь.
Снаружи, на Олбани-роуд, уже темнеет, и небо странно голубое с оранжевым оттенком. На улице ужасно холодно. У меня перехватывает дыхание, когда я бегу по улице, перепрыгивая через груду картонных коробок, сложенных у красного почтового ящика, и направляюсь в сторону Маленькой Венеции. Звуки рождественских песнопений на углу Тэлбот-роуд доносятся до меня, когда я на минуту останавливаюсь, согнувшись пополам, переводя дыхание. Боже, мне реально необходимо вернуться в спортзал.
