Предатель. Вернуть любимую (СИ) - Мила Дали
Она не была идеальной, лупила меня, не кормила, не пускала в дом, пока развлекалась со своими любовниками, не любила меня, говорила, что мешаю ей строить личную жизни, но я любила ее и уже давала ей шанс.
Но она снова выбрала отчима и пьянство и опять явилась за деньгами. Но с меня довольно. Если она хочет сгореть от алкоголя, я это оплачивать не собираюсь.
На смену жара вдруг приходит холод. Я будто превращаюсь в лед.
— Охрана! — уверенно зову. — Кто пустил сюда эту городскую сумасшедшую?
— Ритка, ты че, рехнулась?! — вопит мать. — Это же я!
Но ее уже выводят вон. А ко мне подходит журналист с микрофоном.
— Маргарита, это действительно ваша мать?
— Нет, моя мама скончалась в прошлом году. Я понятия не имею, кто эта женщина.
На душе у меня остается неприятный осадок, но я и с этим справлюсь.
С удовольствием провожу экскурсию по всем этажам, рассказываю о питомцах и слышу много теплых слов и комплиментов. И на душе становится светло и приятно.
Поле начинается фуршет. День открытых дверей в моем приюте проходит замечательно, и к вечеру мероприятие постепенно сворачивается. Со мной остаются только Мирон и Арина, ну и Сёма, разогревающий авто на улице.
— Жаль, что Славик не приехал, — говорю подруге. — Опять работа?
— Ну-у, — вздыхает она. — Женился не на мне, а на своей мастерской.
— А как же то интересное предложение насчет новой должности?
— Да там что-то не срослось. Ладно, Ритка, помчала я домой ужин мужу готовить. А то приедет и злой будет, если не поест.
— Ладно, пусть тебя Семён отвезет.
Выхожу с ней за ворота и машу ей рукой на прощание. Когда серебристая машина скрывается из вида, я уже собираюсь вернуться в приют, но меня неожиданно привлекает другой автомобиль, который мчит прямиком к приюту.
Это огромный черный рычащий внедорожник. Наглухо тонированный.
Я пячусь, и хорошо, что в этот момент ко мне подходит Суворов.
— Это кто? — негромко спрашиваю я Мирона.
— Понятия не имею, — напряженно отвечает он. — Номеров на машине нет.
Внедорожник останавливается напротив нас. На нем все стекла наглухо тонированы. Мне становится тревожно.
— Может, в приют зайдем? — негромко прошу Суворова, но он задвигает меня за себя.
Во мне каким-то колючим клубком закручивается тревога, когда дверь машины плавно распахивается.
Но потом это чувство необъяснимо развеивается, когда я вижу высокого широкоплечего мужчину лет сорока. Жгучий брюнет с пронзительными карими глазами и острыми бровями, сведенными к переносице. У него правильные черты лица, а взгляд будто держит за саму душу.
Смотрю на мужчину, и сердце невольно ускоряет ритм. Я не понимаю, что со мной творится в эту минуту.
Это какая-то странная связь. Мне кажется, что я знаю его, и лицо его такое… родное, хотя вижу мужчину впервые.
Что нас может связывать? Он богат. Богат до неприличия. Волевой, статный. От него веет подавляющей жесткой энергетикой.
Мужчина мельком окидывает взглядом пространство вокруг и задерживает его на мне. Встретившись с ним глазами, я замираю.
— Торжество закончилось? — спрашивает он.
И голос у него такой серьезный, четкий.
— А вы кто будете? — отвечает вопросом на вопрос Суворов.
— Андрей Николаевич Бельский.
У меня перед глазами темнеет, а потом земля уходит из-под ног. Хватаюсь за Мирона, чтобы не упасть…
Я… Я не знаю, что сказать и думать. Ведь я — Маргарита Андреевна Бельская…
Теперь я вижу нашу схожесть лучше. Мать ведь мне говорила, что я очень похожа на отца. Но я его никогда не видела.
Хорошо, что Мирон сейчас со мной рядом, иначе я бы точно рухнула в обморок. Я просто в шоке.
— Пройдемте поговорим, — уже дружелюбнее приглашает его Суворов.
Мы поднимаемся в мой директорский кабинет, а мне все еще кажется, что все это не может происходить на самом деле, что я сплю.
— Где же ты был все эти годы? — только спустя время выдавливаю из себя негромко.
Я не могу перестать смотреть на этого мужчину как на призрака.
— Я не знал, что у меня есть дочь. Пока не наткнулся на рекламу твоего приюта в интернете.
Оказывается, в конце девяностых мой отец состоял в очень известной приступной группировке. Но в начале нулевых ему пришлось покинуть страну, чтобы не оказаться за решеткой. Он звал с собой маму, но она не согласилась, а еще скрыла от него беременность…
Теперь мой отец крупный бизнесмен в строительной сфере, один из лидеров на рынке заграничной недвижимости. Масштабы его дел и власти просто не укладываются у меня в голове, как и то…
— Вот, видишь, какой у тебя крутой отец, — улыбается Суворов и ободряющее гладит меня по плечу.
— Мама говорила, что бывших бандитов не бывает… — не знаю почему в памяти всплывают ее слова.
— Да перестань. Уже давно другое время, — успокаивает Мирон.
— А как она? Мама, — интересуется… папа. — Здорова?
— Я напишу тебе адрес. Если захочешь — проведай ее…
Если бы мой отец был рядом, мне бы, наверное, не пришлось переживать весь этот кошмар последних месяцев. Но я не держу обиды. Отец ведь обо мне не знал.
Всего один день перевернул мою жизнь с ног на голову. Я окончательно потеряла мать, но обрела отца, будто в награду за все то, что пришлось пережить из-за предательства матери.
И я не жалею ни о чем, ведь все, что случилось, помогло мне стать сильнее, обрести любовь и понять, чем я хочу заниматься на самом деле.
***
— Ты как? — спрашивает Мирон, когда мы подъезжаем к особняку.
— Сложно ответить, — вздыхаю я. — Мать, отец… свалились как снег на голову.
Поворачиваюсь к Суворову и тяну руки. Обнимаю его за шею, утыкаюсь носом в грудь, вдыхая успокаивающий аромат его тела вперемешку с парфюмом.
Мирон гладит меня по голове, как маленькую девочку, и со стороны может показаться слабостью, но это то, что мне сейчас нужно — побыть слабой в руках сильного мужчины, почувствовать себя защищенной от всех невзгод.
— Останься сегодня, — негромко прошу.
— Конечно.
В особняке я первым делом принимаю душ, смываю с себя остатки этого дня, насыщенного событиями. И мне становится немного легче, я прихожу в себя.
После душа нахожу Мирона в кухне — он разогревает для нас пасту с морским коктейлем на ужин. Я вроде бы отошла, зато теперь Суворов кажется загруженным мыслями. Он выглядит спокойным, когда сидит вместе со мной за столом, но ничего не ест. Задумчив. Молчалив.
— Что-то случилось? — интересуюсь, не в силах больше видеть его
