Любимая невеста (ЛП) - Джеймс
Она кричит, когда охранник, стоящий позади нее, протягивает руку и бьет ее по задней части бедра тем, что я вижу, маленьким компактным электрошокером, который я до этого момента не замечала. София почти падает, и женщина, стоящая рядом с ней, протягивает руку, чтобы поддержать ее.
— Она беременна, — огрызается женщина на охранника. — Тебе не кажется, что это плохая идея?
— Мои извинения, — быстро говорит Алексей, направляясь к ним. — Моя охрана иногда перегибает палку. — Он смотрит на охранника, который бледнеет, понимая, что, совершил он ошибку или нет, его собираются наказать за неудовольствие гостя.
— Убирайся, — рявкает Алексей. — Скажи кому-нибудь другому, чтобы пришел и заменил тебя. — Он приятно улыбается паре, полностью возвращая им свое внимание. — Я очень сожалею, что прервал, но, как вы можете видеть, это было срочное дело. Если вам все еще интересно…
Я больше не могу слушать. Трое охранников снимают Ану с ее такелажа, двое поддерживают ее, пока другой развязывает ее, развязывая ленту, удерживающую ее ногу, и отстегивая цепи на запястьях. Она приваливается к охраннику, как разрозненная кукла, ее голова склоняется набок, пока француз нетерпеливо ждет, когда они последуют за ним.
Я хочу помочь ей, спасти ее, остановить это, но я знаю, что я никак не могу. София тихо плачет, слезы наполняют ее глаза и стекают по лицу. Ее тушь не растекается, и я с болезненным ощущением в животе понимаю, что визажист, должно быть, специально использовала водостойкую, зная, что женщины в ситуации, подобной нашей, скорее всего, не пережили бы ночь без слез. Не дай Бог, чтобы мы все еще не были красивыми и совершенными, даже в наших страданиях.
— Кэт, — шепчет София почти умоляюще, но я знаю, что она знает так же хорошо, как и я, что ничего нельзя сделать. Комната полна охраны, нашей, а теперь и француза, и даже если бы одна из нас смогла добраться до нее, после этого нам некуда было бы идти. Мы беспомощны, и это одно из худших чувств, которые я когда-либо испытывала.
Я потерпела неудачу. Одни и те же слова снова и снова прокручиваются в моей голове, вид того, как Ану несут к выходу из комнаты, превращает мою кровь в лед, и я вижу, как Саша тоже смотрит ей вслед, ее лицо бледное и потрясенное. Это похоже на сон, на кошмар, как будто в любой момент мы проснемся и снова окажемся на Манхэттене. Этого не может быть на самом деле. Этого не может быть наяву. Но это так.
Покупка Аны, похоже, пробудила в гостях чувство срочности, и они начинают подходить к оставшимся троим из нас более нетерпеливо, с новым интересом. Я отчаянно пытаюсь дистанцироваться от всего этого, пытаюсь игнорировать руки и глаза на моем теле, оценивающие меня, определяющие, стою ли я той цены, которую назначил за меня Алексей. Я пытаюсь снова определить Анику и Елену, в ужасе от того, что могу пропустить кого-то, кто проявит к ним интерес, и они исчезнут прежде, чем я успею оглянуться, но вечеринка сейчас в самом разгаре, и я не всегда могу их увидеть. Зал наполнен толпой гостей, перемежающихся официантами, циркулирующими с подносами закусок и шампанского, и у меня кружится голова, по мере того как проходят минуты, продажа и потеря Аны с каждым моментом становятся все более конкретными. Мы не ели несколько часов, и у меня пересохло во рту, желудок скрутило от голода и горя, мое тело начинает дрожать от истощения и усилий сдержать свои эмоции.
Я замечаю, как Алексей передает девочек охраннику, и у меня перехватывает дыхание, страх пронзает меня.
— Отведи их наверх, в их комнату, — я едва слышу, как он говорит сквозь оркестровую музыку и шум разговоров. — Я закончил с ними на сегодня.
Волна облегчения захлестывает меня, достаточная, чтобы ослабить колени. Для нас ночь явно не закончилась, но, по крайней мере, мне не нужно беспокоиться за Анику и Елену, по крайней мере, до конца сегодняшнего вечера. Они не будут проданы, пока нет, и я чувствую себя почти слабой. Одна потеря, это все, что я могу вынести за ночь. С другой стороны, тот факт, что Алексей забрал детей, совсем не сулит ничего хорошего для троих, возможно, четырех из нас.
Он указывает на охранников, стоящих у наших сцен, подтверждая мои опасения. Мое сердце замирает, когда охранник начинает тянуться ко мне, хватает за локоть и тянет к краю сцены. Я изо всех сил стараюсь сохранить равновесие на своих высоких каблуках несмотря на то, что я измучена, спотыкаясь о край, когда он нетерпеливо стаскивает меня с него на первый этаж.
Я оглядываюсь и вижу, что охранники Саши и Софии делают то же самое, стаскивая их со сцены и выстраивая в шеренгу. Пара, заинтересованная Софией, остается поблизости, с интересом наблюдая за ней, в то время как Алексей поворачивается к тем же гостям, которые с любопытством начинают собираться, когда нас подталкивают вперед. Он открывает рот, как будто хочет что-то сказать, и я напрягаюсь, страшась того, что будет дальше. Я могу только представить, какую демонстрацию он собирается выставить, чтобы поднять наши цены и поощрить еще одну продажу.
Затем раздается внезапный треск, теперь уже знакомый звук выстрелов, рассекающих воздух. Я слышу грохот из главной части дома, крики, и я оборачиваюсь, мое сердце колотится в груди, а пульс застрял в горле, когда я смотрю на вход в комнату с внезапной, дикой надеждой, которую я едва могу вынести.
У меня галлюцинации.
Стресс, чувство вины и шок, должно быть, стали слишком сильными. Это единственный ответ, потому что я вижу, как Виктор входит в дверь, одетые в черное мужчины в тактическом снаряжении выходят по обе стороны от него, а Левин, Макс и Лука следуют за ним по пятам.
Это не может быть правдой.
Он здесь.
Он пришел.
20
ВИКТОР
Вид Катерины воспламеняет меня, облегчение и ярость переполняют меня в равной мере, когда мы врываемся в комнату с оружием в руках и надвигаемся на Алексея и его компанию.
Она живая. Она здесь. Я собираюсь убить этого ублюдка за то, что он когда-либо поднимал на нее руку.
Требуется всего мгновение, чтобы комната погрузилась в настоящий хаос. Несколько охранников Алексея направляются к нам с намерением помешать нам идти дальше, но я имел в виду именно это, когда сказал, что в этом мире нет ни черта, что могло бы остановить меня, как только мы войдем внутрь, и особенно теперь, когда я точно знаю, что Катерина здесь. Люди, которых мы наняли пойти
