Твой первый - единственный - Ники Сью
Когда у нас с Витей экзамены наконец-то остались позади, и наступил жаркий июль, мы смогли в полной мере насладиться друг другом. Все чаще выбирались на улицу, гуляли, держась за руки, ели вкусное мороженое и много смеялись. А сегодня Вите взбрело в голову взять в прокат велосипед. Мы для этих целей даже приехали в соседний городок, потому что здесь был большой парк.
Хозяин проката подготовил для нас один велосипед. Я удивилась изначально, почему один, но мне ничего никто не ответил, только Шестаков указал на раму, якобы для меня.
– Что? Зачем? – я в изумлении хлопала глазами, не понимая, почему не могу просто взять еще велик или электросамокат, к примеру.
– Садись, так будет веселей, – настаивал Витя.
– Мы же не дети, – я наклонилась и прошептала ему, немного смущаясь. Нынче никто не возил пассажиров на раме, казалось, это старый век.
– Ну не знаю, ты еще тот ребенок.
– Кто бы говорил, – я надула губки, намекая, что помню, какой Витя иногда бывает капризный в быту.
– Все это не обсуждается, тебе понравится. Садись.
– Ну… – мялась я.
– Или я понесу тебя на руках до самого Храма Воздуха. Согласна?
– Что? – я смутилась, потому что место, о котором говорил Шестаков, находилось на приличном расстоянии отсюда. И откровенно говоря, зная Витю, он не шутил с такими угрозами. Поэтому мне ничего не оставалась, кроме как сесть на раму, обхватить руками спину своего парня и отправиться навстречу авантюре.
Мы выехали на бульвар, затем пересекли небольшую площадку и двинулись вдоль речки. Утром еще было мало туристов, велодорожки пустовали. Нас предупреждали, что к обеду будет ехать уже сложнее. В последнее время, отдыхающих становилось больше.
– Красиво, скажи? – спросил Витя. Я вдыхала аромат зелени и прохлады, исходящей от речки. Не знаю почему, но мне вдруг вспомнилось детство.
– А ты помнишь, у тебя тоже был велик с рамой и мы на нем ездили вот так вместе?
– Я удивлен, моя дорогая, что ты об этом помнишь, – отшутился в привычной манере Шестаков.
– Я очень хорошо помню. У меня вообще отличная память.
Мы проскочили через бугор, и я аж подпрыгнула, отчего сильнее прижалась к Вите. Показалось, сейчас упаду.
– Не боись, – он усмехнулся. – Я отличный водитель.
– Ну да, ты же у нас самый-самый во всем. Как я посмела сомневаться?
– Скажи! Тебе повезло со мной, – напрашивался на очередную порцию комплиментов Шестаков. Это было типично для него, он любил ощущать себя на вершине Эвереста. И до чертиков гордился своими успехами. Хотя ему, на самом деле, было чем гордиться. Например, из него однозначно получится отличный семьянин и директор на фирме. Витя схватывал многое на лету и не брезгал ни перед любыми заданиями. Отец тоже им гордился.
– Безумно, как и тебе со мной.
– Мы просто два счастливчика. Не находишь?
– О, да! – я тихо хихикнула, наслаждаясь летним ветерком и близостью человека, от которого замирало сердце. Мы ехали на велосипеде вдвоем, как парочка из далеких семидесятых. На нас оглядывались, кто-то не скрывал улыбки, а кто-то удивлялся. Но мне было все равно на мнения остальных. Ведь мы с Витей были счастливы, здесь и сейчас, на этом самом велосипеде, рассекая дороги парка.
– Знаешь, о чем я подумал?
– О том, что ты классный? – не удержалась от подколки я.
– И об этом тоже, конечно. Но есть и еще кое-что очень интересное.
– Ого, есть что-то интересней, чем ты?
Витя чуть ускорился, выезжая на прямую дорожку, и я сильнее прижалась к нему.
– Как тебе фамилия Шестаков?
– Божественна! – шепнула я, приподняв голову. Взглянула на широкую спину Вити, на его мужественные плечи, удивительно, сколько всего мы пережили. И вот теперь можем так запросто ехать вдоль тропинки, вдыхать в себя лето, его легкость и небывалую свободу.
– Я так и знал, что ты согласна.
– В смысле? Ты о чем? – не сразу поняла, к чему он клонит.
– Ну как? Носить мою фамилию.
– Постой, – я вдруг смутилась, хотя казалось, в наших отношениях с Витей уже нечему было смущаться. Но он постоянно умудрялся подлавливать меня. – Ты делаешь мне предложение руки и сердца?
– Что? Не-е-ет! – на мгновенье, пускай и довольно короткое, мне сделалось грустно. Нет, я не мечтала о свадьбе, детях и прочей семейной ерунде. Мы уже жили вместе, делили кровать на двоих, заботились друг о друге, смотрели вечерами сериалы и засыпали, желая на прощение сладких снов. У нас была полная идиллия, о какой только можно мечтать. Однако его «не-е-ет» почему-то ударило под дых и стерло улыбку с моего лица.
– Понятно, – с нескрываемой грустью ответила я. Витя резко остановился и оглянулся, удивительно, но он с точностью до мелочей умел считывать мое настроение.
– Вообще-то Маргарита Павловна, – с видом серьезного бизнесмена произнес Шестаков. – Предложение руки и сердца было еще в детстве.
– Когда это ты мне предлагал руку и сердце? – я уставилась на него, стараясь припомнить, о чем речь.
– В садике, я же тебе сказал: «Ты – Моя», – Витя так же как и тогда, показал пальцем сначала на меня, затем на себя. Да и выражение его лица было все тем же: чрезмерно уверенным.
– А-а-а! – я кивнула, мне почему-то стало смешно. – Это было предложение.
– Еще какое! Мы просто соблюдаем формальности. Так что насчет фамилии?
– Ну… – я вскинула голову к небу, замечая там пушистые облака. Их форма напоминала животных. Они медленно плыли по лучезарному небосводу, неторопливо перемещаясь куда-то вдаль. И я поймала себя на мысли, что все эти шесть месяцев счастлива. Да! Безумно счастлива. Витя – стал моим личным счастьем.
– Ну? – он изогнул бровь, словно не ожидал подобного ответа.
– Ну… – нарочно тянула время я.
– Мне не нравится твое «ну», – Витя даже по-детски вытянул губки трубочкой, выражая протест. Я не сдержалась и потрепала его по волосам.
– Ну, конечно, да. Я же так люблю твою фамилию, – с улыбкой ответила я.
– А я люблю тебя, – он тоже
