Доверься - Ольга Вечная
– Я… общалась с Павлом. И думаю, что между ним и Оливией ничего никогда не было. Сестра его… – Развожу руками. Тут хоть подбирай слова, хоть нет, ответ очевиден. Заканчиваю фразу честно: – Оклеветала.
– Я?! – вспыхивает Оливия. – Я – оклеветала?!
– Почему тогда ты не согласилась на тест ДНК? Гордость, понимаю. Пока теста не было, все сказанное – по воде вилами писано.
– Диана, дочка. – Папа кладет руку на мое плечо. – Тише. Мы настаивали на тесте ДНК. Адомайтисы отказались. Вместо этого собрали шмотье и сбежали. Стыдно стало.
– Это неправда, – чеканю я слова. – Мы… общались в одной компании. Павел не такой, как принято считать у нас в семье.
Он бы не стал мне лгать.
– Увы, это правда, дочка, – произносит отец. – Они поступили как трусы. Я таких на дух не переношу. А еще думаю, что, уходя, нужно уходить. Уехали из города – нечего соваться сюда. Все эти годы мы ждали извинений и не получили их. Или я не прав?
– Насколько я знаю, они как раз настаивали на ДНК, – спорю я, но чуть менее уверенно.
– Милая, ты была совсем ребенком и не помнишь того скандала! – встревает мама. – Отец ходил к ним несколько раз. Они даже разговаривать не хотели. Вели себя так, будто мы недостойны! Очень неприятные люди. Хотя с виду хорошая семья.
Мама садится рядом с Оливией и начинает ее утешать.
Папа наливает воды и пьет. Я стою посреди кухни, зябко обняв себя руками.
– Я не хочу больше никогда пересекаться с этим человеком. Никогда-никогда! – просит Оливия.
– Я обещаю, что не будешь, – говорит отец. – Это мой косяк. Проглядел.
Через полчаса я сижу с телефоном у себя в комнате. Плачу. Открываю наш чат с Пашей.
«Скучаю адски адски адски по тебе», – пришло от него сегодня утром. Через полчаса, как мы расстались. Сердце сжимается, когда перечитываю.
«И я», – от меня.
Вдох-выдох.
Пишу:
«Паш, не приходи сегодня к нам на ужин».
Отправлено. Прочитано.
«Почему?»
Качаю головой. Боже. Боже мой.
«Не нужно пока».
«Понял».
Паша ставит точку в конце предложения. Холодную и равнодушную точку.
Будто символизирующую паузу в отношениях. Или их окончание?
Глава 40
ПАВЕЛ
Сомов заглядывает ко мне ближе к семи. Я отрываюсь от бумаг и гашу едва вспыхнувшее раздражение.
– А, это ты, – говорю почти спокойно. – Думал, еще кого-то принесло по блату.
– Где твоя знаменитая любовь к своему делу? – усмехается он. Проходит по крошечному кабинету, что выделили в оптике. Плюхается в кресло.
– Моя знаменитая любовь начала угасать после пяти, когда рабочий день закончился, а пациенты нет. – Я откидываюсь на спинку стула и борюсь с зевотой. – Никого больше нет? Все, можно домой?
– На сегодня все. Ты не в духе?
– Немного.
– Дай угадаю.
– Это вряд ли.
– Адомайтис расстроился, что пациенты не желают у него лечиться и просятся к коллеге? К менее успешному и талантливому на первый взгляд коллеге. Барабанная дробь! Игорь Сомов – начинающая звезда, нет, рок-звезда микрохирургии глаза. – Сомов входит во вкус и начинает жестикулировать. – Вот он идет по улице. Дети ликуют, женщины подбрасывают вверх лифчики! Мужчины тоже благодарят Игоря, потому что спецы такого уровня…
– Ой, блядь. – Я поднимаюсь с места и снимаю халат. Смеюсь нехотя, но тут без шансов сидеть с кислой миной. – Впервые в истории пациентка попросилась к звезде Сомову, так его эго надулось и лопнуло.
К тому же попросилась она из-за личных обстоятельств. Как тесен мир все-таки. Как говорится, если есть вероятность чего бы то ни было и сколько угодно времени на реализацию, рано или поздно оно случится. Сколько угодно времени не понадобилось. Двенадцати лет оказалось достаточно.
Мать Оливии я узнал сразу, потом фамилию прочитал и убедился, что зрительная память не подвела. Она же вела себя как ни в чем не бывало. Без проблем, работаем.
Я провел несколько тестов – сетчатку ее нужно срочно спасать. Отправил подождать в коридоре, но повторно она ко мне так и не зашла. Чуть позже выяснилось, что пациентка потребовала определить ее к другому специалисту. Очередь для них никто не сдвинул: многие записывались за месяц. А без записи строго через одного.
Покричала женщина и ушла, пообещав, что закроет нашу организацию. Откуда у этой семьи столько гонора?
Сомов не в курсе того скандала двенадцатилетней давности, разумеется. С этим городом у меня связано больше, чем хотелось бы. Хохочет:
– Может, и не лопнуло. Но засияло определенно!
– Щас ослепну. – Прикрываю глаза рукой.
– Зависть – плохое чувство, Паша. Но тебе позволительно. Любимчики зачастую тяжелее всего переживают фиаско.
– Борьба с собой мне дается нелегко, сам знаешь.
– Она мне льстит. Продолжай сокрушаться, пожалуйста.
Я поглядываю на телефон. Тишина. Знакомство с родителями после сегодняшней сцены, судя по всему, отменяется. Диана решила провести вечер с родными. А такие планы были! Я готовился к встрече, слова подбирал заранее.
Струсила Дианка.
Паршиво на душе от ситуации этой. Диане сейчас наговорят всего. Дебильная ситуация, когда тебя оскорбляют при твоей девушке, а ты и сделать ничего не можешь. Потому что когда дело касается чужих родителей, то вроде как и бессилен.
Смотрю в окно. Только-только потеплело между нами, Диана начала раскрываться, как Оливия приехала! Всю эту неделю химичка меня динамила, отвечала коротко и прохладно.
И я понять не могу, куда мои гордость и спесь подевались?! Твердо решил, что свободным буду. Никаких отношений. Развлеклись, расстались – отлично же. Но настроение перманентно гадское. И свобода не прельщает. Перспектива расставания выбешивает. Ну вот что она такая упрямая, девица эта?!
Дергается, обижается, динамит. Потом обнимать и целовать позволяет, да так стонет при этом, что мозг отключается и ничего больше значения не имеет.
А для нее?
– Да ладно тебе. Так задело? – Игорь поднимается на ноги. – Поехали пиво возьмем и фильм посмотрим. Не всегда ж нужно побеждать, Пах.
Не согласен.
– Я пройдусь. Не, все нормально. Хочу проветриться.
– Окей. Увидимся в отеле тогда. Ты мне ключ от своего номера дашь?
– Зачем? А, телик нужен?
– Ну да. Мой же не работает.
– Держи. Но тогда будь у себя, как вернусь.
