Девственница для бандита - Амира Ангелос
– Я так тосковала… – признаюсь едва слышно, наблюдая как Давид раздевается, рывками стаскивая с себя предметы гардероба. Замираю, дурею от этого зрелища, настолько этот мужчина прекрасен. Великолепен.
Всхлипываю, когда его сильное тело вжимается в меня. Давид наклоняет лицо и втягивает в рот твердый как горошина сосок. Одновременно руками сжимает мои груди, приподнимая. Изумительное наслаждение. Касания влажного языка, посасывания. Внутри все буквально взрывается, изо рта вырывается крик. Ерзаю под ним, выгибаюсь, трусь как кошка о жесткое горячее тело.
Умираю как хочу его, но это не мешает почувствовать панику, когда рука Давида ныряет меж моих ног. Секс, это ведь еще не все… Может не следовало начинать с него?
Но тут же эти сомнения сносит новый прилив возбуждения. Давид ласкает мою плоть умело, настойчиво. Жадно наблюдаю как меняется его лицо, как напряжена челюсть, пока скользит потемневшим взглядом по моему обнаженному телу, распахнутому для него.
– О чем ты думаешь? – спрашиваю слабым голосом.
– О том, что ты охуеть какая красивая, малыш.
Больше всего на свете я хочу услышать от него слова любви. Но и от этого признания вспыхиваю, меня затапливает эйфория. Тем временем, горячие ладони стискивают мои бедра, приподнимают их. Дышу часто, поверхностно, наблюдая как Давид склоняет лицо к моему животу.
– Что ты… делаешь? – выдыхаю.
– Тсс. Просто полежи немного. Спокойно.
Какое уж тут спокойствие!
Боже, боже. Его дыхание обжигает мои влажные лепестки. Спустя минуту мне кажется что я в раю, настолько изысканны ощущения. Бедра двигаются сами собой, покачиваясь под прикосновениями Давида. Вскрикиваю от невероятно острых ощущений, цепляясь за покрывало, выгибаясь дугой. Кончиком языка Давид обводит клитор. Начинает добавлять нажим, напор, жадно, всем языком. Заставляя стонать и корчиться, истекать влагой. Тихо вскрикиваю, когда он вводит в меня палец.
Сладкая боль внутри нарастает. Приподнимаю бедра, невольно ахая от прикосновений его языка и дразнящих пальцев.
Оргазм накрывает меня очень быстро, начинаю дрожать всем телом, позвоночник каменеет. Все тело сводит спазм, насквозь прошивают волны. Изо рта вылетают стоны, мольба. Сама не понимаю что пытаюсь сказать. Чувствую абсолютную беззащитность. Поймав языком мои последние судороги, Давид приподнимается надо мной. Чувствую тупое давление тяжелой мощной плоти, издаю глухой стон.
– Смотри на меня, – тихо приказывает Давид.
Мы сливаемся в единое целое, мои щеки становятся влажными от избытка эмоций. Чувствую, что Давид сдерживается, но контроль подводит. Нежность быстро переходит в неистовость. Но именно этого я и хочу больше всего на свете. Чтобы не было контроля. Обвиваю руками сильные плечи, вонзаю ногти в кожу. Захлебываюсь стонами от каждого проникновения, от его опьяняющего мужского запаха, пропитывающего меня насквозь. Забрасываю ноги на спину Давида, впиваюсь ногтями в его плечи, царапаю их, пока он продолжает неистово двигаться во мне. Волны удовольствия захлестывают, на секунду кажется, что теряю способность дышать. Чувствую, как Давид тоже содрогается, в лоно ударяет мощная струя спермы. Он до боли сжимает мои бедра.
Проходит несколько минут, прежде чем ко мне возвращается сознание. Чувствую как Давид осторожно выходит из меня. Ложится рядом, обнимает рукой за талию.
– Ты не уйдешь? – сейчас я настолько расслаблена, что не чувствую ни стыда, ни гордости. Могу сказать что думаю и будь что будет.
– Только если ты этого хочешь.
– Нет… не хочу. И не захочу никогда.
Ничего не отвечает. Только коротко целует в плечо и натягивает на нас одеяло. Мне становится удивительно хорошо и уютно. Это даже слаще чем секс с ним. Такое невероятное удовольствие, лежать в объятиях того кого любишь. Хочется чтобы этот момент никогда не заканчивался. Хотя понимаю, что так не бывает.
***
Утро. Просыпаюсь крепких объятиях Давида. Долго вспоминаю события вчерашнего вечера и повторяю себе снова, что это не сон. Мы действительно занимались любовью. Снова. После того как я пережила чудовищный стресс. Сегодня, как сказал Давид, мне предстоит поездка в полицию.
Сегодня я хочу этого еще меньше чем вчера. Но капризничать и идти на попятный мне мешают слова Давида. Что он мог разобраться сам. Но не стал, решил отойти от криминала. Как бы я хотела, чтобы это было действительно так! Чтобы не надо было опасаться покушений или разборок. И неважно, буду я с ним или нет.
Об этом мы вообще не говорили. Не было признаний. Только два изголодавшихся тела. Пронзительный накал чувств.
Когда засыпала, уже проваливалась в сон, мне было настолько хорошо, что прошептала очень тихо: Я люблю тебя.
Но вряд ли Давид мог услышать.
Хватит ли у меня смелости сказать эти слова вслух?
Мысли Давида по-прежнему закрытая книга для меня. Не могу оторвать взгляда, наблюдаю как он просыпается. Как трепещут его длинные черные ресницы. И вот он открывает глаза.
– Ты смотришь так внимательно, чувствую что готова к допросу, – произносит ворчливо.
– Ты прав. Все еще не могу поверить, что ты купил акции гостиницы, в которой я работала, – быстро нахожусь с ответом, хотя на самом деле мои мысли были заняты совсем другим.
– Хорошее вложение капитала, – произносит насмешливо, за что легко бью его по груди.
– Зачем такие сложности? Ты мог просто приехать ко мне. Поманить пальцем и я бы прибежала…
– Я не был до конца уверен, что это хорошая идея.
– Почему?
– Лили, мою жизнь сложно было назвать идеальной, особенно в тот период… когда ты сбежала. На меня снова готовили покушение. Ты могла пострадать. Я не хотел этого. Не должен был допустить. Поэтому решил, что все к лучшему. Тем более что ты красноречиво высказалась на той вечеринке твоего отчима. На которую мне не следовало приезжать.
– Правда? Только поэтому?
Боже, сердце сжимается от одной только мысли, что Давид жил под прицелом. Что мог погибнуть, а я бы никогда не увидела его. Он признался, что причина того что не стал возобновлять со мной отношения, была забота… На сердце становится невероятно тепло. Это лучше чем «я люблю тебя». Для меня его признание бесконечно ценное.
– Я привык рисковать, как наркоман уже не мог без адреналина. Но это точно не то, чего бы я хотел для той, кого люблю, – говорит Давид и я каменею.
Что?
Перестаю дышать. Сердце бешено колотится. Это признание? Он правда это сказал?
– Ты
