А маме не скажем - Екатерина Аверина
– Ненавижу! – пытаюсь выпрямиться, превозмогая боль во всем теле. – Ты все разрушил. Семью, дружбу, доверие…
Но меня больше не слушают. Я проиграл, даже не зная, где прокололся. Кто-то из тех, с кем встречался, скорее всего, все же пошел к большому боссу. Теперь прилетит еще и Стэфану. Мы знали, что идем на риск, но все же надеялись, что получится. Что будет теперь, я даже не представляю. И Милли… Моя Милли…
Удар головой об стену погружает меня в темноту, так и не дав додумать очень важную мысль. Только на грани потери сознания я слышу его злое:
– Сволочь!
Глава 56
Милли
Вздрагиваю, когда прямо передо мной встает крупная тень. Даже не сразу поняла, кто это. Сняла наушники, в которых почти на всю играет любимая песня, зацикленная по кругу. Откладываю в сторону скетч с наброском и карандаш. Внимательно смотрю на Михаила, лицо которого перекошено от с трудом сдерживаемой злости.
– Я зову, зову, – отчим старается говорить спокойно.
– Простите, – пожала плечами, демонстрируя те самые наушники. – Не слышала.
– Я так и понял, – морщится он. – Крис перебрал с какого-то перепугу и умудрился подраться, – тщательно подбирая каждое слово, произносит Михаил. – Врача я уже вызвал. Присмотри за братом, пожалуйста.
Меня не надо долго просить. Мигом подскочила с кровати, обогнула удивленного мужчину и влетела в комнату Кристиана. С разбитым лицом, в окровавленной одежде и, кажется, без сознания. Мой сводный брат лежит на своей постели. Бледный и измученный, но давно бесконечно родной. Сердце болезненно сжалось при виде этой ужасной картины. Подошла ближе, села на край кровати. Взяла Криса за руку и поняла, что он не дрался. Его просто избили! Ведь в ином случае на руках остались бы следы, а там только размазанная кровь, его собственная.
– Мой хороший, – шепчу еле слышно и глажу по темным волосам. На глаза наворачиваются слезы, но я не позволяю себе этой слабости. – Как же ты так?
– Дурак, потому что, – слышу очень тихое от него. – Прости, я…
– Не надо, – осмелев окончательно, кладу пальца на его разбитые губы.
Крис сам убирает мою руку от своего лица.
– Я все испортил, – продолжает он, тяжело дыша. – Обещал тебе, что у нас все будет хорошо. Не получилось, – брат закрывает глаза и больше не говорит ни слова.
– Крис, – зову его, но в ответ тишина. Только шумное дыхание выдает то, что мужчина в сознании. – Крис, пожалуйста… Не надо так. Слышишь? – прошу его.
– Что происходит? – раздается родной голос из-за двери. – Миша? – дверь в спальню открывается, впуская уже знакомого мне врача, а также Михаила и маму. – Ой, – вздыхает она, глядя на пасынка. – Как же так? Кто? – от волнения хватает за руку мужа, тот шипит и вырывает ее.
Мать схватила его за ладонь снова, чтобы увидеть следы на костяшках. Он с такой силой бил собственного сына, что на руке остались ссадины.
– Это ты?!
А у меня шок. Когда Тая рассказывала мне про отца Германа, это казалось таким далеким, а здесь…
– Он уже не ребенок! – рычит Михаил на мою маму. – Было за что, вот и получил. Милли!
Я аж подпрыгнула на кровати, когда он рявкнул на меня.
– Бери мать, идите отсюда! Дайте врачу сделать свою работу.
– Миш, ты с ума сошел? – продолжает мама, совершенно его не слушая. – Как? Как так можно было?! Миш?!
Он просто схватил ее за руку и вытолкал в коридор. Из-за открытой двери я услышала его слова.
– Я сказал, он заслужил! Забери дочь, потом поговорим. – Михаил вернулся в комнату, где я все еще сижу возле Кристиана, а он крепко сжимает мою руку. – Милли, я не понятно сказал? Иди к себе. Его осмотрят.
Крис нехотя меня отпустил. Сижу и вопросительно смотрю на побитого мужчину.
– Иди, маленькая, – шепчет он. – Все нормально.
Только после этого я все же решаюсь оставить мужчин одних.
По этажу мечется мама. Она не знала своего мужа таким и сейчас просто не понимает, что делать. Я давно не видела столько растерянности в ее глазах. Кажется, никогда. Мы так отдалились друг от друга в последнее время, что я даже сейчас никак не могу решиться подойти ближе и просто ее обнять. Мама сделала это сама. Она буквально кинулась в мои объятия, прижала к груди, в которой как сумасшедшее колотится сердце.
– Это так ужасно, – первые слезы капнули мне на руку. – На нем же живого места нет. За что? Он же сын! Его родной сын! Как же это ужасно, – плачет мама, а я нет. Ни единой слезы только злость на человека, разрушающего чужие жизни. – Милли, нам нужно уехать, – вдруг говорит мама.
– Нет, – отвечаю твердо. – Я никуда не поеду. Хватит!
Она непонимающе уставилась на меня.
– Ты сама выбрала эту жизнь. Ты хотела быть с ним. Ты ведь любишь его. Куда ты хочешь снова уехать? Мама, я не могу так больше.
– Вот и правильно, – раздался голос Михаила у меня за спиной. – С Крисом все нормально. До утра проспит. Останутся только синяки да пара ссадин. Девочки, – он обнял нас обеих. – Отвратительная ситуация, знаю. Вспылил, но поверьте, у меня для этого есть веские основания. Мы с сыном разберемся сами. Иди ко мне, – отчим притягивает к себе маму. – Испугалась?
Та кивает и утыкается в его грудь, как маленькая девочка, ища защиты у монстра.
– Не надо, – он гладит ее по спине. – Мы взрослые люди. Мы во всем разберемся. Ну что такого страшного произошло? Разбил нос даже не мальчишке, мужчине. Тоже мне, травма, – пытается улыбаться Михаил. – Милли, детка, если хочешь, можешь посидеть с братом. Только недолго, тебе на
