Сердцу не прикажешь - Марта Крон

- А вот теперь подошли к главному, Алик. – навожу ему на голову, точкой прицеливания выбираю лоб. – Крыс я всегда презирал, тебе это известно. – пересекаемся взглядами, он усмехается, а я наверняка старею лет на двадцать, такой груз вины проникает в сердце. – И это предательство я тебе не прощу. – свожу до боли челюсть, сжимаю рукоять и…

Слышу возле головы характерный щелчок оружия:

- Опусти пистолет, Богдан!

- Ох, бля, день открытий. И ты, Каримов, против меня?

- Нет, не против. Всегда за тебя был!

- Не играй с огнём, Макар. Неверный шаг и живым ты отсюда не выйдешь.

Окидываю взором стоящих, почти всех на работу брал Каримов, я лишь выносил окончательное решение, отсеивая негодных.

- Как и ты, если не придёшь в себя! Прострелишь Разина – не выплывешь!

- Вдумайся, Каримов. Он никого не пощадил. Был бы ты в доме, он и тебя бы зацепил. Лежали бы с Колей на пару.

- Возможно! Ему за это отвечать! Но не так, Богдан! – пистолет держит уверенно, но голос колеблется, берёт чересчур высокие нотки. - Упрячь его за решётку! Ты знаешь Алика, он свихнётся в неволе! Поднимем связи, его затолкают в одиночку!

- Ты мне никогда не нравился, недокормыш! – свирепо огрызается Разин, содрогается от злости и боли. - Я всегда знал, что ты бесхребетина! Чё, боишься без кормушки остаться? За «папкину» ширинку держишься? Охранка-то не тебе принадлежит, ты лишь нанятый!

- У тебя всегда были вместо мозгов гантели, Алик! – с жалостью тянет воздух Макар.

- Я же вылезу, сучёныш! – подрывается он, к двум удерживающим присоединяется третий, силком обездвиживают. - Я предупредил своих, если пропаду, то все стрелки на Липатова! А ты с ним ошиваешься!

- Это должно меня остановить, Разин? – усмехаюсь, фокусирую зрение на мишени. – Ты не жилец. – прижимаю палец к курку.

- Не будь психом, Богдан! – выбрасывает быстрый ломаный крик Макар. - Не трогай их! – маячит стволом у виска. Обманчивая возня, знаю, что Каримов меткий стрелок. Рука не дрогнет, вынесет мне мозг.

- ИХ? – впервые мне смешно, скашиваю на него взгляд. – Что? И того будешь защищать? – удивляюсь, мотнув головой на Кузнеца.

- Сдадим их обоих! – выдвигает гениальную идею, аж испариной лоб покрывается, наэлектризовывает накал, ждёт перестройки во мне. Смотрю со снисхождением.

- Ахаха! – разгоняется хохот Алика.

- Звук убавьте. – жестом прошу прикрыть ему рот, в ход идёт какой-то найденный мусор. - Соси ху… ммм…

- Используй Гнездова, у него целый вагон компромата на него! – не сбавляя оборотов вываливает на меня Макар. - Взять хотя бы притон в Лос-Анджелесе, девками торгует, наркоту вывозит! Его ж с руками загребут!

- Это всё там, а тут у него что?

Навскидку представляю какой будет замес. Павел-то у нас прилично «штрафов» подкопил.

- По-любому вытащим! – между тем не сдаётся помощник. - Он же везде корни пустил!

- Тюрьма ему курортом покажется, а я хочу, чтобы сгнил в земле. – стараюсь вразумить спокойно, но сам на взводе. У меня из-под носа утягивают облегчение. Два выстрела и всё бы закончилось. Я чувствую как Каримов не даёт мне выполнить этот соскок. Другим путём вывести хочет. Сдавливает мне руку невидимыми скобами. Ищу в себе новый запал, но друг топит его ещё в зародыше, ломает сопротивление, истончает ненависть, перенаправляет извержение бесконтрольного желания мести. Куда? В мирное русло?

Да плевать я на всё хотел! Макар это и режет. Отзеркаливает. Отделяет меня от самого себя. Того Богдана, что готов переступить через себя, отпускает принципы, забывает о самосохранении, кто готов навредить ублюдкам, выставив дорогую плату.

Подвисаю во внутреннем конфликте, через дымку из своих сомнений прогадываю свой выбор по морде Кузнеца.

У того из ноздрей валит дым. Допетрил, что кусачки на яйца прицепили. Не отвертеться. Его люди не помогут. Никто не встрянет против меня, я перемахнул грань, у них сработает инстинкт, отступят, пойдут искать нового вожака в свою стаю. Кузнец к ним уже не вернётся.

- Да он уже трухлявый, посмотри на него! С ним вообще далеко ходить не надо. Он уже до нёба вгашенный, даже не вдупляет чем для него обернётся всё… сам же понимаешь, откинется на зоне…

- Не откинется. – с презрением. - Эта гнида за столько лет не сдохла, а ты думаешь, что сейчас ручки на груди сложит?

- Коршун же до сих пор сидит? – не теряется Каримов, продолжает накидывать варианты. - Вы с ним братались раньше, тебе стоит только попросить!

- И смысл, что ты меня останавливаешь, если всё равно смерти ему желаешь? – шаблоны на разрыв.

- Да, но не твоей рукой! Ты не при делах будешь!

- Это ничего не меняет.

- Всё меняет!! – на фальцете брызжет слюной. - Я не хочу потерять друга! Тупо из-за эмоций! – выписывает мне диагноз.

- Тут больше замешано. – сознание долбит единственная определённость. Яся…

- Она тебя ждать не будет, понял!? – сотрясает он воздух. - Я не дам! – тычет себе пальцем в грудь, второй рукой до сих пор меня на прицеле держит. - Затянешь себя в тюрягу – я на ней женюсь, а сыну твоё имя дам!

Всё, не выдерживаю, из меня потоком выплёскивается ржач:

- Куда тебе после меня, додик? Не зарывайся.

Сдаюсь. Расслабляюсь. Цирк. Даже поквитаться нормально не дают. О какой лютой казни идёт речь? Так и останется в мечтах.

- За додика обидно! Я весь твой холдинг на себе тащу!

- Когда ты таким умным стал?

- Всегда был. Опусти пистолет, Богдан… он и плевка не стоит. – минутная