Хозяин её жизни - Софи Росс
Бесполезно. Или водитель и не понимает, что я ему специально уступаю дорогу, или он из тех, кто дотошно соблюдает каждое вызубренное перед экзаменом, который он конечно же сдал честно, правило.
После очередного поворота я замечаю вдалеке еще одну точку. Судя по быстро сокращающемуся расстоянию между нами — там какой-то отмороженный гонит на запредельной скорости.
В последний момент водитель выкручивает руль, и я просто банально не успеваю уйти от столкновения.
Кровь заливает лицо, в висках стучит от удара, тачку подбрасывает в воздух, а после я чувствую еще один удар специально по бензобаку, краем глаза замечая тот самый джип, который все это время плелся за мной.
Последнее, что я вижу, перед тем как отключиться — размытый силуэт и искрящая, летящая на асфальт зажигалка.
Глава пятьдесят третья. Аврора
Я не заметила, как Дамир исчез.
Артур предупредил, что мне не стоит волноваться, но сердце от этого медленнее не забилось.
Мне нужно было отвлечься на что-то, и я решила поговорить с Кариной — сестра до сих пор была непривычно притихшей и даже пыталась играть с детьми, когда маленькая Лиса протянула ей какую-то фигурку из будущего домика для кукол.
— Карин, я переживаю за тебя, — я подсела к ней на диван, не решившись посмотреть сестре в глаза. — Что между нами происходит? Почему мы не можем нормально общаться?
— Потому что ты мне не нужна. Мне вообще никто не нужен. С чего ты решила, что после всего я захочу иметь с тобой что-то общее? Не хочу слушать постоянно твои нравоучения, меня устраивает моя жизнь.
— Правда?
Карина дергается от моего вопроса, все еще пытается держать свою привычную маску, хоть ей и тяжело это дается.
— Не думай, что знаешь меня. Я привыкла, — она пожимает плечами и резко встает с дивана. — В этом доме есть что-нибудь выпить? Или заключенным не положено?
— Поройся в холодильнике, там где-то был детский сок, — Артур отзывается на ее вопрос. — Что-то крепче я тебе не налью, ты и без этого больно буйная.
Сестра фыркает в ответ и падает обратно с обиженным видом, скрестив руки под грудью и, кажется, пытаясь испепелить Артура своей накопившейся возмущенностью.
Тася появляется в комнате с тарелкой нарезанных фруктов и включает какой-то детский фильм. Я уютно устраиваю голову на мягкой спинке и сама не замечаю, как на очередном кадре проваливаюсь в глубокий сон.
— Не буди пока ее… У нас же вообще никакой информации, никто не берет чертову трубку! Зачем тогда вообще нужны эти экстренные номера… — сквозь дымку пробивается взволнованный женский голос, на моих плечах лежит плед, которым кто-то заботливо укрыл меня, пока я бессовестно спала.
— Что случилось? — я зажимаю рот ладонью, подавляя накатывающее зевание, опускаю ноги на коврик и тут же дергаюсь, когда в пятку впивается острая деталька от конструктора, который мы недавно собирали.
— Ты только не волнуйся…
Надо бы сказать Тасе, что такие вот фразы в начале повествования совершенно не успокаивают. Скорее, наоборот. Тревога окутывает все тело, мне приходится прикусить губу, чтобы немедленно не кинуться на беременную девушку с требованием быстрее рассказать мне все.
— Я буду волноваться, пока вы все так странно на меня смотрите и ничего не говорите. Где Дамир? Он уже вернулся? — засыпаю их вопросами, перевожу взволнованный взгляд на сестру, потому что она уж точно не станет церемониться со мной.
— На трассе произошла авария, — сухо начинает Карина. — Три автомобиля, один скрылся с места происшествия. Двое водителей доставлены в больницу, один вроде как в тяжелом состоянии, но кто именно — мы не знаем. Невозможно дозвониться.
— В какую больницу?! — своим криком я пугаю детей, которые крутятся рядом и ничего не понимают. — Это не он… Просто не может быть он… Почему вы все молчите?!
Дамир — сильный. Я отказываюсь верить в то, что наша история может закончиться так. Он обязательно выкарабкается, справится со всем, выгрызет зубами свою жизнь, если будет нужно.
Мне необходимо быть рядом с ним сейчас. Я… Я верю в то, что нужна ему.
— Успокойся, истеричка, — Карине будто действительно доставляет удовольствие мое состояние. — Если бы я так переживала за мужика, с которым кувыркнулась пару раз, меня бы уже давно в какой-нибудь психиатричке закрыли с нервным срывом.
— Пошла ты, — шиплю в ее сторону так, чтобы дети не услышали. Хочется влепить ей хлесткую болезненную пощечину, но приходится держать себя в руках.
— У тебя прорезался голос, сестренка? Знаешь что, я уверена, что ты заслужила все это. Я даже рада, что вы притащили меня сюда. Смогу посмотреть на то, как в итоге ты останешься ни с чем…
Ее голос внезапно сменяется звонким ударом ладони. Тася опережает меня и останавливает яд Карины той самой пощечиной, о которой я мечтала минуту назад.
— Дети, — она поворачивается к ошарашенным притихшим детенышам. — Запомните, так обычно делать нельзя. Только если кто-то обижает ваших близких.
Мне невероятно стыдно за сестру.
Карина растирает покрасневшую щеку и смотрит на меня в ожидании поддержки, а я просто поворачиваюсь к ней спиной. Мы уже не дети, пусть привыкает к тому, что за слишком длинный язык можно получить.
Может, после урока десятого до нее дойдет хотя бы что-то. Вряд ли Карина полностью изменит свой характер.
— А я ударила в песочнице девочку лопаткой, когда она плохо говорила о моей маме, — непосредственность Василисы немного разряжает обстановку.
— Лопаткой тоже можно, — Тася бегло улыбается девочке и затем обращается к своему мужу. — Мне тяжело это признавать, но, кажется, ты здесь единственный, кто способен трезво мыслить.
— Я сейчас съезжу в город и все узнаю. Аврора, я сразу позвоню, обещаю, — он переводит взгляд на меня и хмурится, когда я качаю
