Прага. Инструкция по соблазнению - Анастасия Градцева

— Fůj, Broku[51], - засмеялся тот, уворачиваясь от мохнатой собачьей башки.

Собака тогда рванулась к Ларе, и она взвизгнула от страха, прячась за спиной Мирека.

— Rychle mami, podrž Broka[52], - крикнул тот вышедшей на порог женщине, за спиной которой маячил высокий подросток.

Когда Мирек говорил, что его родители живут в деревне, Лара представляла себе аккуратный домик, деревянный забор и, может быть, курятник? Ну и таких простых, дружелюбных мужа и жену. А тут… Лара смотрела на эту элегантно одетую женщину с настороженным взглядом, на нахмурившегося подростка в брендовых шмотках, на дом, сад, собаку и машину (и это не говоря уже о виноградниках) — и ей очень хотелось куда-нибудь деться. Она попала в какую-то чужую жизнь, в картинку которой она не вписывалась совершенно, и от этого Ларе было ужасно неуютно.

— Мы будем жить в одной комнате? — смущенно уточнила Лара, когда Мирек провел её на второй этаж и кинул их сумки возле большой кровати.

— Конечно, — удивился Мирек. — А как еще?

— Но твои родители…

— Мои родители знают, что мы спим вместе, — хмыкнул он.

— Ну да, логично, — Лара зябко повела плечами, в доме было довольно прохладно. — А это твоя комната?

— Нет, это спальня для гостей. Хочешь мою посмотреть?

— Конечно!

Мирек провел её дальше по коридору и распахнул дверь, пропуская Лару вперед.

Она вошла, испытывая странное волнение, и огляделась: типичная комната подростка. Стены обклеены плакатами (ни одно из лиц на них не было ей знакомо), в углу валяются два раздолбанных скейта, рядом стоит целая коробка каких-то деталей.

На полочке свалены грудой медали и несколько спортивных кубков.

— Мой первый скейт, — заметил Мирек, беря в руки одну из досок, — мама хочет выбросить, а я не разрешаю. А тут старые колэчка и ложиска[53].

Он нырнул в коробку и через некоторое время, чрезвычайно довольный, выудил оттуда какую-то деталь.

— Эти хорошие! Заберу в Прагу.

Лара засмеялась и порывисто обняла его. Мирек так ей нравился, что если бы можно было, она бы только и делала, что трогала его. Он тут же притянул её к себе и опрокинул на кровать.

— Мир… Ну что ты делаешь? И дверь открыта… Мирек!

— Если бы ты знала, как много я тут лежал и мечтал о сексе, когда учился в школе, ты была бы ко мне добрее, — ухмыльнулся он.

— Один поцелуй! Только из уважения к твоему безрадостному подростковому прошлому, — засмеялась Лара и потянулась к его губам. Но, конечно же, одного поцелуя оказалось мало, и они увлеклись.

Внезапно рядом кто-то вежливо покашлял.

— Выпадни, — приказал Мирек, даже не глядя в сторону брата.

Тот закатил глаза и пробурчал, что вообще-то обед и мама зовет к столу. Но если им охота и дальше лизаться, он так и передаст родителям.

— Сакра! — выругался Мир и запустил в брата подушкой, но тот увернулся, показал ему фак и ушел.

— Сколько ему лет? — Лара пыталась пригладить спутанные волосы, хотя по её разрумянившимся щекам и так было ясно, чем они тут наверху занимались.

— Шестнадцать. Маленький еще.

— Можно подумать, ты очень большой, — поддразнила его Лара, поднимаясь с кровати, на что Мир тут же заломил бровь и выразительно кивнул на свою ширинку:

— Сама же говорила, что большой!

— Ой идиот, — залилась она краской. — Пойдем скорее вниз. И только попробуй так шутить при родителях! Мне и так ужасно неловко.

Но несмотря на Ларины страхи, обед прошел неплохо. Мама сначала налила всем золотистый бульон с кусочками мяса и овощей, а потом, когда первое съели, принесла гуляш с кнедликами. Господи, какие тут были огромные тарелки! Лара бы одним супом наелась, а тут еще гора мяса с соусом.

— Мне много, — в панике прошептала она на ухо Миреку. Тот кивнул и объяснил маме, что его девушке гуляш не надо.

— Проч? Нехутна ти то?[54]- нахмурилась мама.

— Хутна, — торопливо согласилась Лара, — очень! Я просто… ну… столько нейим.

— Дыета?

— Нет, нет, я не привыкла просто.

Хотя Лара разволновалась и внезапно стала говорить на русском, мама Мирека её поняла и вполне дружелюбно улыбнулась и убрала тарелку. Уф, главное, чтобы не обиделась!

— Вино? — Роман вопросительно посмотрел на Лару. Она кивнула. Было бы интересно попробовать то вино, которое они делают.

— Мирку, выбэр! — приказал он сыну. Мирек неохотно встал из-за стола.

— Бэрушко, тебе какое? Белое или красное?

— Красное.

— Сухое? Полусладкое? Сладкое?

— Я не знаю, — растерялась Лара, — я не очень разбираюсь.

— Ты любишь более сильное или легкое? Терпкое или нежное?

— Какое-нибудь… интересное.

Мирек открыл огромный холодильник для вина, стоявший в столовой, пробежался пальцами по горлышкам бутылок, лежавших там, а потом вытянул одну.

— Надеюсь, понравится.

Он ловко снял фольгу с бутылки, выкрутил штопором пробку и разлил вино по бокалам.

— Пробуй.

Лара осторожно отпила глоток очень темного густого вина. Терпкая сладость разлилась на языке какими-то ягодными нотами. От магазинных напитков это вино отличалось так же, как отличается бриллиант от пластиковой стекляшки.

— Очень вкусно. А как оно называется?

Лара сказала это по-чешски и посмотрела на Романа, но тот кивнул Миреку, переадресовывая ему вопрос. Он вздохнул и скучным голосом стал на чешском перечислять:

— Вино называется Алибернет, этот сорт винограда вывели в Советском Союзе, скрестили Аликанте-бушэ и Кабернет Совиньон. Вино минимум год настаивается в бочках, вкус плотный, насыщенный, ощущаются ноты черной смородины и шоколада.

Отец гордо улыбнулся и принялся за гуляш, запивая его вином. У мамы тоже стоял бокал с вином, и даже брату перепало несколько капель, буквально на донышке. И только себе Мирек не налил ничего.

— Почему ты не пьешь? — тихо спросила Лара.

— Терпеть не могу вино, — хмуро