С любовью, Рома (СИ) - Евстигнеева Алиса

— А что мы подумали? — первым пришёл в себя Дам.

— Ничего такого, одни лишь ужасы, — съехидничал. — А это, — указал пальцем на нос, — результат свидания моего лица и локтя Сониного жениха, — на последнем слове выразительно скривился, добавив экспрессии.

— Локтя? — с облегчением выдохнула мама.

— Жениха? — шокированным хором переспросили все остальные.

Меня встречали всем цыганским табором, практически целиком заполонив немаленькую прихожую так, что пустого места почти не осталось. Выстроившись амфитеатром, семейство буквально припёрло меня к стенке. Здесь нашёлся даже Никитос, с подозрением косившийся в мою сторону. Несмотря на то, что мы с братьями часто наведывались в родной город, этого всё равно было недостаточно, чтобы в свои два года он успевал привыкнуть к нам и сходу воспринимал как своих. Поэтому каждый мой, Дама или Стаса приезд домой начинался с того, что брательник несколько дней с осторожностью наблюдал за нами из-за материнской спины, словно пытаясь решить, насколько мы заслуживаем его доверия.

— И на какой из вопросов отвечать? — фыркнул я.

А вообще, это было забавно — наблюдать за тем, как лица родственников сменяли весь спектр эмоций: тревога — облегчение — шок.

— Про Соню и жениха, — решил отец, но нарвался на недовольство матери. — Сань, ну это же логично. Локоть и жених связаны, значит, до локтя ещё дойдём.

Близняшки хихикнули, а я, воспользовавшись заминкой, нырнул в ближайшую из дверей — кухонную, а уже оттуда сбежал в гостиную и далее прямой наводкой скрылся в ванной.

Вода была обжигающе холодной. Стоя под струями душа и смывая следы сегодняшнего утра, я пытался сложить кусочки пазла во что-то целое. Не выходило. Словно я упускал из виду что-то важное.

И если моя ругань с Соней была вполне ожидаемой (болезненной, но неминуемой), то произошедшее дальше никак не могло вписаться в картину моего мира.

После того как я замахнулся на кудрявого, мечтая лишь о том, чтобы кому-то было так же больно, как и мне, Денис с лёгкостью блокировал мой удар. А поскольку действовал я абсолютно спонтанно, то и представления, что делать дальше, у меня не было. Мы с этим гадом не учли одного: в драках я был полный ноль. Ну и прибавьте сюда ещё тот факт, что с моим ростом не так уж и легко сохранять грацию и устойчивость. Поэтому не удивительно, что после резко прерванного удара я потерял равновесие и полетел вперёд. У Сонькиного мужика сработал рефлекс непонятно какого происхождения, и уже на моём подлёте к земле он решил меня поймать. Я же, в поиске точки опоры уцепившись за его рубашку, потащил Дениса за собой вниз. Вместе мы повалились в палисадник. Падение выдалось грандиозным. Ибо Денис, неудачно вывернувшись в момент падения, с размаху засадил своим локтем прямо по моему многострадальному носу.

Хруст стоял впечатляющий. Правда, слава богу, трещал не нос, а поваленный нами забор и разодранная пополам рубашка моего соперника, и всё это на фоне испуганной Романовой.

Нос обожгло болью, но это была такая мелочь в сравнении с тем, что пришлось пережить моей спине, собравшей на себя все занозы от разрушенного забора. Кудрявый, приземлившись прямо на меня, чертыхнулся и откатился вбок.

Потребовалось несколько мгновений, чтобы восстановить дыхание. Примерно в это же время мой оппонент, снова выругавшись, попытался принять вертикальное положение. Я закряхтел и последовал его примеру, приподнимаясь на локтях. Спину саднило нещадно.

— Живой? — вполне дружелюбно поинтересовалось тело, сидевшее рядом со мной.

Хотел его послать, но в этот момент случилось невероятное: к нам подлетела Соня и, опустившись рядом на землю, схватила за лицо… меня.

— У тебя кровь, — немного ошалело сообщила она, словно это было чем-то ужасным.

— Где? — уточнил крайне нелепо. Если честно, в этот момент я не мог думать больше ни о чём, кроме как о том, что прикосновения Романовой мне всё же до безумия приятны. А то, что я с упоением орал до этого… ну эмоции же, с кем не бывает?

— Под носом, — словно в замедленной съёмке проговорила Сонька.

— Да ерунда, — млея под теплом её ладоней, пролепетал я, — она у меня уже неделю с него идёт.

— Как неделю?! — сделала страшные глаза Соня, и вот это меня отрезвило.

С силой дёрнул головой в бок, вырываясь из плена её рук:

— А вот это не твоё дело!

— Софья, как ты терпишь эту истеричку? — напомнил о себе Денис, всё это время молча наблюдавший за нами.

Романова перевела на него взгляд и… вновь удивила меня, поставив диагноз нам обоим:

— Дебилы! — рыкнула она, молниеносно подскакивая на ноги, но я всё равно успел самодовольно хмыкнуть, понимая, что в датском королевстве далеко не всё так уж и благополучно. За это почти тут же получил вполне ощутимый удар по плечу от той же Сони. Денис заржал, но наткнувшись на суровый взгляд невесты, выставил руки перед собой и попросил:

— Меня чур не бить.

— Дебилы, — повторилась Соня, после чего развернулась и в несколько гневных шагов скрылась за подъездной дверью, не забыв громко хлопнуть ею.

Мы с кудрявым ещё немного посидели на земле, и если я ещё пытался хоть как-то сообразить, что здесь только что произошло, то Денис откровенно развлекался, поглядывая на меня с намёком.

Повернулся к нему, не без удовольствия отмечая огромную дыру на рубашке и свежую ссадину на скуле.

— Чего тебе? — процедил я сквозь зубы.

Он медленно покачал головой и принялся подниматься на ноги.

— Ни-че-го, — по слогам проговорил он, — совершенно ничего. Но Софья права, ты — дебил.

— Вообще-то она про нас обоих сказала.

— А я что, оспариваю? — хитро улыбнулся он и, одёрнув свою драную рубашку, направился к машине.

Ещё немного посидел на земле, мысленно зализывая раны. Прибежала Муся и начала усердно тереться о мои ноги, видимо жалея. Меня даже почти прошибло сентиментальной слезой — не зря я прикармливал этот комок шерсти столько лет! Но момент был безвозвратно испорчен материализовавшейся неведомо откуда дородной тётей Любой:

— Ирод, — беззлобно констатировала она. — Забор потом не забудь починить.

***

Как это ни странно, но родственники смиренно выслушали мой усечённый рассказ, держа свою бурную реакцию при себе, лишь матушка судорожно вздохнула, но сдержалась под предупреждающим взглядом отца.

Стоило мне закончить монолог, Крис сморщила нос:

— И ты не мог ему накостылять?

— Как видишь, — развёл руками. Нос мой прилично так распух, а спину саднило от неудачной встречи с забором.

— Дам, научи его, — тут же распорядилась сестрица.

Бероев, не ожидавший, что стрелки в итоге переведут на него, аж подавился.

— Кристина, иди погуляй, — настоятельно велел ей папа. Она хотела было возмутиться, но отец был неприклонен: — А Вика тебе компанию составит.

— Я-то чем провинилась? — возмутилась вторая из близняшек.

— Ничем. Это так… для профилактики.

Обе попытались начать канючить, но тут уже ма включила режим злого полицейского, и девочкам не осталось ничего другого, кроме как выйти из комнаты, демонстрируя своё крайнее негодование. Количество сочувствующих заметно сократилось.

— Может быть, у неё что-то случилось? — осторожно поинтересовалась матушка в попытке найти хоть какую-то логику в Сониных действиях.

— Даже если и случилось, — будучи абсолютно серьёзным, ответил я, — разве это повод не объяснять ничего?

Все предпочли промолчать — в знак солидарности.

***

Остаток дня я посвятил решению медицинских вопросов — братьям нужно было возвращаться в Москву, но оба отказывались это делать до тех пор, пока хоть что-нибудь не прояснится. Я же с удивлением обнаружил, что почти не боюсь: отчего-то страх перед возможным диагнозом мерк на фоне той боли, что я испытал, увидев Соню в компании другого.

Баринов настоятельно велел следующим утром сдать кровь.

— Рома, — увещевал он. — Ничего не случилось…

— Да, все только и делают, что твердят мне об этом, а потом тут же впадают в истерику при малейшей возможности.